Луи Марэн, который только что вошел в зал, был возмущен: «Говорят о перемирии. Но перемирие не подписывают под угрозой вражеских штыков». В 11 часов заседание было прервано.
Тогда же, в четверг, 20-го, в 13.15 Шотан подтвердил мне, что я должен отправиться в Перпиньян. «Члены парламента должны уехать на „Массилии“, – заявил мне по телефону Дарлан. Правительственная канцелярия передала мне следующую записку Дарлана:
Вчера, 19 июня, Правительство, с согласия председателей палат, приняло решение об отъезде членов парламента на «Массилии» сегодня, 20 июня.
Ввиду того, что в Пойаке река заминирована, «Массилия» не смогла прибыть в Бордо, как это было предусмотрено, и осталась в Вердоне.
Следовательно, парламентариям необходимо направиться в Вердон на машинах, которые им должно предоставить Правительство.
Сегодня утром я поставил об этом в известность Помарэ, председателя Шотана и передал это по телефону председателю Эррио.
Морской флот ничего другого сделать не может.
Ф. Дарлан.
Леон Блюм был плохо информирован ведомством Помарэ, который поступил очень честно, признав ошибку. Блюм отправился на машине. Министерство внутренних дел взяло на себя обязанность предупредить его и вернуть в Бордо. По-прежнему оставалась в силе договоренность о том, что я поеду вместе с президентом республики. Квестор Перфетти и ряд наших чиновников должны сесть на «Массилию» и присоединиться ко мне в Алжире. Директор «Сюртэ женераль» Дитковский поехал в Перпиньян, чтобы подготовить размещение официальных лиц и учреждений. По словам Барта, он реквизировал «Гранд-отель», где жили герцог и герцогиня Виндзорские. Депутаты, принявшие решение уехать в Алжир, в 17 часов сели в машину, которая должна была доставить их на корабль.
После полудня позвонил Помарэ и сказал, что отъезд президента и председателей палат вновь задерживается. Я отправился навестить посла Англии в. гостинице «Монтр». Вернувшись (в 20 часов) я узнал, что нам нужно находиться в ожидании еще одну ночь: с четверга на пятницу. Бордо объявлен открытым городом.
Рейно передал мне содержание телеграммы от 18 июня, полученной им 20-го в качестве личного послания президента Рузвельта. В ней говорилось, что американский народ не забудет блистательного, мужественного и действенного сопротивления, которым от имени правительства руководил Рейно. Он высказывал убеждение в том, что идеалы, отстаиваемые Францией на протяжении жизни стольких поколений (идеалы свободы человека, демократии и цивилизации), в конечном счете восторжествуют, и Франция сумеет отвоевать свою независимость.