В четверг, 20-го, телеграф принес известие о том, что Боллаэрт занят делами Лиона и что население ведет себя спокойно. В 11.15 министр внутренних дел Помарэ сообщил мне, что правительство перебирается в Перпиньян. Председатели палат поедут на автомашинах. Что касается депутатов, то Помарэ сказал, что сможет дать указания на их счет через час или два – ему надо переговорить с Фроссаром. То же самое он сообщил Жанненэ, которому канцелярия президента республики подтвердила, что Альбер Лебрен с минуты на минуту уезжает: его отъезд назначен на 14.30. Жанненэ уехал в сторону Перпиньяна. Я же продолжал приготовления к отъезду, распорядился, чтобы мой крупный багаж был доставлен на борт «Массилии». Один за другим приходили депутаты за указаниями, в том числе Блюм, Мандель, Марэн, Теллье, Кампинчи. Таким образом, в этот день, в четверг 20-го, утром, решение об официальном отъезде все еще оставалось в силе. Квестор Барт рассказал о том, как я с ним расстался, полагая уехать одновременно с президентом республики.
– Я уезжаю, – сказал я ему, – из чувства долга к родине. Мы можем ее спасти только продолжая борьбу.
Тем временем Лаваль продолжал свою подрывную работу. Мы были свидетелями его первого и неудачного маневра. Вскоре нам пришлось узнать о новых махинациях, вдохновителем, если не руководителем, которых он был. Днем 20 июня в школе имени Анатоля Франса собралось около пятидесяти депутатов. Председательствовал на заседании Барт, который передал нам рассказ, услышанный им из уст депутата Габриэля Делатра. Считаю необходимым познакомить читателей с его содержанием.
Слово взял Марка, мэр города Бордо. «Нужно прекратить мясорубку! – воскликнул он. – Этой ночью город подвергся бомбардировке. Довольно! Довольно! Нужны переговоры. Какое-либо сопротивление невозможно; я видел Вейгана, больше ничего сделать нельзя».
На это Ле Трокэ, которого поддержало несколько человек, возразил: «Но Англия остается нашей союзницей! Она продолжает воевать, а мы взяли на себя обязательство не заключать сепаратного мира». «Англия! – вмешался Мистлер. – Но ведь она через два месяца будет поставлена на колени». Монтиньи поддержал это безапелляционное заявление. «Как Вы можете утверждать это? – спросил Ле Трокэ. Разве у нас нет огромной империи, нет флота?» «С флотом войну не выиграешь», – счел нужным вставить Пистри, бывший министр военно-морского флота. «Я и еще несколько моих коллег выступаем за сопротивление в Северной Африке», – продолжал настаивать Трокэ. Тогда Бержери, который два дня спустя обрушился на нас и назвал нас беглецами, и предателями, заявил: «Долг парламентария уехать, если уезжает правительство». Противоположного мнения был Монтиньи: «Если правительство уедет, то я, напротив, останусь». Присутствовавший на этом обсуждении де Монзи хранил молчание. В это время вмешался доктор Брикэ, депутат от департамента Эр, пришедший на заседание в военной форме. Он был очень взволнован и потребовал сейчас же слова, чтобы рассказать нам о том, что мы, увы! очень хорошо знали: о страданиях, бедствиях, испытываемых беженцами на дорогах. «Мы не можем больше бороться», – сказал он в наступившей тишине.