– Категорически?
– Во многом.
– Но вы готовы уделить мне еще некоторое время?
– Почему именно вам? Я просто немного развеялась, отдыхаю от повседневных забот.
– Хорошо, вы готовы отдыхать от забот еще некоторое время?
– Готова. Вы готовите какой-то сюрприз? Будьте осторожны, я не готова к экстремальным выходкам.
– Никакого экстремизма. Только вопрос: о чем вы мечтаете?
– О чем мечтаю? Какие могут быть мечты в шестьдесят лет? Внучек мечтаю замуж выдать.
– Это понятно, все бабушки мечтают примерно о том же. А есть у вас своя собственная мечта?
– Мечты не бывают собственными.
– Напротив, только такими и бывают. Их ведь рождают люди. Некоторые мечтают о собственной вилле, лимузине, драгоценностях, другие – о славе, третьи – о власти. А вы о чем?
– Какие ужасные у вас представления о мечте, Александр Валерьевич. Я бы не рискнула так назвать перечисленные вами кошмары. Еще можно было бы согласиться, что голодный способен мечтать о куске хлеба, а жаждущий – о глотке воды. Но мечтать о богатстве, славе и власти невозможно. Мечта не может быть низкой, это оксиморон.
– А если представить человека, который мечтает обо всей этой низости, чтобы получить возможность дать благо людям?
– Тогда этот человек мечтает не о богатстве и прочей ерунде, а о счастье для других людей.
– Ах, ну да. Вы как коммунистка обладаете непреложным приоритетом в деле осчастливливания человечества.
– В вашей интонации я слышу иронию.
– Возможно. Я вообще – ироничный человек. Только ни вам, ни кому бы то ни было иному не удастся по заранее намеченному единому плану принести всей планете одинаковое счастье. Ваша мечта для своего осуществления требует выведения новой породы человека, поэтому никогда и не осуществится.
– Вы слишком практичны для бывшего пионера и комсомольца, Александр Валерьевич.
– Я и партийцем тоже был, не сомневайтесь, Тамара Анатольевна.
– Гордитесь тем, что вовремя перестроились?
– Я просто не думаю об этом. Не горжусь, не переживаю, не жалею. Все давно в прошлом. Живу дальше и не вспоминаю.
– А когда вступали в партию, думали?
– Думал, конечно. Решил, что для карьеры полезно.
– Не стыдно признаваться?
– Нет. Не я же создал систему, в которой для успешной карьеры журналиста было полезно вступить в единственную партию страны.
– Так уж вас бы и погубили, если бы вы не вступили!
– Возможно, не погубили бы, но шансов дорасти до центральной прессы оказалось бы поменьше.
– И как, доросли?
– Да нет. Не помогла ваша партия.
– И вы решили ей отомстить?
– Да я не мстил. Даже не выходил из рядов. Партия сама собой рассосалась в пространстве.