– А вы не врете? В любом случае, эти круги, судя по всему, страшно узки.
– Возможно, не берусь судить. Но я все о своем. Мы остановились на том, как вы привлекли внимание Касатонова своим безумным совершенством. Что было потом?
– Дальше – все как у психически здоровых людей. Он пригласил меня в ресторан. На тот же вечер.
– Понятно. Вы сказали "спасибо", спрятали пистолет в сумочку, утерли слезы и сопли и пошли домой готовиться к вечернему выходу?
– Примерно. С нюансами. Я не просто так ушла, сначала стала выяснять, что он намерен одеть, чтобы подобрать себе гардероб в тон.
– Интересно. Что еще?
– Кажется, стихи читала. Бродского. Похороны Бобо.
Овсиевская продекламировала, тихо, на одном дыхании:
Бобо мертва. И хочется уста
слегка разжав, произнести "не надо".
Наверно, после смерти – пустота.
И вероятнее, и хуже Ада.
Актриса замолчала, а Самсонов спросил заинтересованно:
– Только это четверостишие прочитали?
– По-моему, только это.
– Почему именно его? Стихотворение ведь длинное и начинается с другого места. Вы почему не с начала начали-то?
– Ну откуда же я знаю, Николай Игоревич? Что в голову пришло, с того и начала. Вы так спрашиваете, как будто я там претворяла в жизнь заранее обдуманный план. Я ведь в приступе краткого помешательства находилась, вы разве не поняли?
– Извините, но помешательство, по-моему, оказалось не таким уж кратким.
Овсиевская откинулась на спинку стула:
– Николай Игоревич, вам не кажется, что вы выходите за рамки?
– Честно говоря, не кажется. Извините, но ваш нынешний образ жизни видится мне верхом безумия.
– Вы с ума сошли?
– Нисколько. Почему вы не захотели тихо и скромно преподавать литературу в школе, тем более в частной?
– Потому что я там давным-давно сошла бы с ума. Послушайте, помнится, вы совсем недавно рассказывали мне о престижности "Балагана" в некоторых кругах. Причем же здесь безумие?
– Не уверен, что тезис насчет престижности является комплиментом. Его можно трактовать по-разному. Не лучше ли воспитать чувство прекрасного в новом поколении? У меня нет однозначного ответа.
– Ну, знаете ли! Я в той школе ощущала себя прислугой. Или проституткой. Администрация считала – раз мне дали работу в таком шикарном месте, я должна быть благодарна по гроб жизни и держать свое мнение при себе. Детки – те были уверены, что, раз папа или мама платят школе, и учителя из этих денег получают зарплату, то они обязаны оказывать оплаченные услуги, а не учить. Попробовали бы сами!
– Нет уж, мне такая мысль даже в голову не приходила. Только вот в чем загвоздка: вы ведь от денег никуда не ушли. Они и здесь с вами, и снова их платят вам за оказание услуг. В чем же разница?