>. Типичный погром, начавшись с патриотической манифестации или сразу после нее, охватывал весь город и продолжался от нескольких часов до нескольких дней.
Зачастую поводом для насилия становились различные слухи, которые возбуждающим образом действовали на участников монархических шествий. Народная молва заменяла и бездействующий телеграф, и выходившие с перебоями газеты. Из уст в уста передавались рассказы о сожженных церквях и поруганных иконах. Между тем единственный документально установленный поджог церкви в октябре 1905 г. имел место в селе Семеновки Черниговской губернии, причем при расследовании дела о пожаре полицейский урядник засвидетельствовал, что «поджог церкви был произведен злоумышленниками с целью именно вызвать погром»>218>. В Киеве рассказывали о Голосеевском монастыре, якобы взорванном злоумышленниками. Однако сенаторская комиссия, расследовавшая обстоятельства киевского погрома, установила, что этот слух возник из-за того, что несколько еврейских семей укрылись от погромщиков за стенами Голосеев-ского монастыря.
Еще большее распространение получили слухи о том, что крамольники уничтожают царские портреты. В отличие от измышлений об осквернении православных икон уничтожение царских портретов было документально установлено. Портреты императора и его царственных предков имели символическое значение. Закон относил умышленное уничтожение императорского портрета к разряду «преступлений против Священной Особы Государя Императора и Членов Императорского Дома». Снисхождение допускалось лишь в случае случайного повреждения без заранее обдуманных намерений. Для монархистов портреты императора являлись святыней, столь же почитаемой, как лики угодников. Впрочем, рассказывали, что известный консерватор и член Русского Собрания граф СД Шереметев, ознакомившись с текстом манифеста 17 октября, велел своей прислуге вынести на чердак портреты Николая II, а портрет, висевший в его кабинете, повернул к стене, чтобы не видеть лица императора, предавшего самодержавные заветы. Что касается революционеров, то они в силу своих республиканских и социалистических убеждений презрительно относились к атрибутам монархической власти. В революционных кругах Николая II после Ходынки и Кровавого воскресенья прозвали Николаем Кровавым.
Для борцов с самодержавием уничтожение портрета тирана являлось доблестным поступком, а возмездие за этот акт представлялось жестокой расправой со стороны темной и обманутой толпы. Большевик Иван Косарев вспоминал, что 23 октября 1905 года в Иваново-Вознесенске состоялась черносотенная манифестация. Навстречу черносотенцам попались несколько местных социал-демократов во главе с Василием Морозовым, могучим мужчиной по прозвищу Ермак. Толпа потребовала, чтобы они сняли шапки перед царским портретом. Морозов в ответ назвал царя сволочью, выстрелил в портрет и убил портретоносца и еще одного торговца»