— Говорю в последний раз! Нет, надо! Мы уже не раз разговаривали на эту тему!
Младшая Делакур огрызается:
— Если тебя перестали любить все твои друзья, это не значит, что то же самое будет и со мной! Может, мои друзья — настоящие!
Флёр её слова задевают, но она пытается как-то утешить сестру:
— Не надо на это надеяться. Тебе всё равно придется к этому подготовиться.
— Не говори так! Это неправда! Может, у меня и не будет такой ауры! — у маленькой Габби полноценный срыв.
Старшая Делакур не дает ей пощады.
— У каждой женщины в нашей семье есть такая аура! Нет никаких причин думать, что у тебя всё будет иначе. Прекрати себя обманывать!
Её сестренка принимается плакать — момент просто ужасен. Флёр расстроена, а Эйми подзывает:
— Иди сюда, Габби.
Девчушка по-прежнему плачет, и Эйми против воли обнимает её и помогает выбраться из водоема. Высушивающее, переключающее, и Бокурт вместе с младшей Делакур сухие и одетые, а в руках у них мокрые купальники. Хотя, если посмотреть на поток слез из глаз малявки, Эйми скоро понадобится ещё одно высушивающее.
— Я отведу Габби обратно. Может, останешься и успокоишься, Флёр?
— Извини, Габриэль. У меня был длинный день, и я не хотела на тебе срываться. Прости меня.
— Все нормально… — бормочет она, когда Эйми водит её прочь. Габби явно боготворит землю, по которой ступает Флёр. То же самое было бы и со мной, если бы я так же поговорил с Колином и его братом. Подхожу к Габби и позволяю ей обвить мне руками шею. Эйми глади меня по голове и уводит её из грота.
Пару минут стоит тишина, и я серьезно подумываю, а не последовать ли мне за ними. Голос Флёр останавливает меня; по её щекам струятся слёзы.
— Думаешь, я слишком жестока с ней, да? Не суди меня, пожалуйста, месье Вилорог. Когда мне было столько же, сколько и ей, и у меня ещё не было такой ауры, я была точно такой же. У меня была куча друзей и приятелей по играм, и я знала лишь забавы и смех.
Она делает паузу, явно припоминая что-то болезненное, и мне впервые становится стыдно за то, что я сюда пришел.
— Мама изо всех сил пыталась меня подготовить к жестокой реальности. Тогда я этого не осознавала, но теперь понимаю отлично. Было тяжело смотреть, как все мои друзья отворачиваются от меня. Мальчики хотели играть со мной в новые игры — игры, в которые я была не готова играть. А девочки стали ревновать и ненавидеть — одно время даже Эйми. Через два, может, три года с ней случится то же самое. Возможно, через пять лет она простит меня, как я простила маму. Чем сильнее она сейчас, тем легче ей будет потом.