А, где наше не пропадало! Какой вольный предок ему это шепнул? Неважно! Чувства Гундарева взбудоражились, щемящее желание скользнуло в душе. Почему он не может? Кругом дурачатся, разве нельзя... Нет, невозможно. Веселье ридлян не для него, он будет нелеп и смешон. Да и может ли он себе позволить? Он же Посол, всякий его жест немедленно дойдет до Владык и подвергнется перетолкованию.
Оставалось лишь выбраться из толпы, благо он уже достаточно поприсутствовал, поучаствовал, так сказать, в празднестве.
Медленно, осторожно Гундарев стал продвигаться к ступеням какого-то храма, к густым подле него деревьям, как вдруг небо ахнуло, раскололось, взбесилось буйством потешных огней. Сотни вскинутых рук разом рванули петарды, все вокруг стало радужным мельтешащим блеском. Громом грянул оглушительный крик: "Семилунье, семилунье!"
Гундарев ошалело тряхнул головой. Семилунье? Ах, вот оно что! - все луны выстроились в небе дугой, выгнулись коромыслом. Ну, это его не касалось. Он уже был близок к ступеням храма, оставалось сделать еще десять - пятнадцать шажков. И тут на него наскочил ридлянин. Нет, ридлянка. Искры многоцветных огней фейерверка дрожали в ее выпуклых ошалелых глазах.
- Землянин! - выкрикнула она. Ее цветастые одежды развевались. - Ты гордец! Вот ты кто!
Сколь ни внезапен был этот непостижимый выпад, ответ нашелся прежде, чем Гундарев успел что-либо осмыслить.
- И в чем же, позвольте спросить, это выражается?
Ледяная любезность его слов, казалось, привела женщину в замешательство.
- А в том, а в том! - прокричала она, задыхаясь. - А во всем!
Это, простите, не довод, - с той же невозмутимой улыбкой произнес Гундарев. - Дозвольте пройти, я спешу...
Не им это было сказано, это в нем говорил некий, из дипломатического арсенала, магнитофон. Сам Гундарев был потрясен, сбит с толку необъяснимым наскоком и сейчас более всего жаждал увидеть Твора, который просто обязан был появиться и все уладить.
Но из толпы, которая подалась, образовывая вокруг него пустоту, вместо блистательного чиновника вынырнул пожилой ридлянин, по виду такой же простолюдин, как и женщина.
- Не довод, говоришь... мало... - путаницу его выкриков перебивал треск фейерверочной пальбы. - Могучий презренник... Семилунье! Нас попираешь! Со злом грядешь!
- Неправда! - вскричал Гундарев, уязвленный столь чудовищным обвинением. - Мы вам блага хотим! С тем и прибыли! Все, чем располагаем...
В смятении он прикусил язык: последние, невольно вырвавшиеся слова не были правдой. Язвительный, парализующий смех толпы подкосил Посла. Бурные выкрики перебивали друг друга, но их смысл был понятен, он раскаленным железом вошел в смятенное состояние Гундарева.