Все это так. Но вот к примеру Петр, на месте заводчика не был бы столь уж самоуверенным. Почему? Да потому что коль скоро Пастухов вложился в принятие поправок к закону, то сделал это вовсе не просто так. Как говорил один его знакомый, мне бы только пальчик всунуть, а там уж я весь пролезу. Вот и Пастухов собирался подсунуть господину Зотову небольшую такую свинку.
А ведь всего этого могло и не быть. Ну к чему было Зотову прогонять Пастухова, когда он обратился к нему с предложением продавать ему Прохоров в неполной комплектации. Разумеется не по цене полноценного автомобиля. Петр собирался устанавливать на него свой двигатель. Но был не понят, и поднят на смех. Поэтому, для осуществления замысла пришлось искать другие пути…
Так, нечего делать, Петр перевернул газету и пробежался по колонкам, где обычно размещали заметки о тех или иных достижениях, открытиях и начинаниях. Публика у газет самая разнообразная, а потому и подача информации весьма разносторонняя
Обычно в этих колонках подавалась информация не заслуживающая особого внимания. Какой-то изобретатель искал потенциального инвестора, и пытался таким образом привлечь к себе внимание. Очередной ученый добившись каких-то результатов, спешил возвестить об этом всему миру, даже если всем на это было глубоко наплевать, а само открытие не несло никакой практической пользы.
Но Петр взял себе за правило в обязательном порядке просматривать эти колонки. Многим изобретениям и открытиям изначально придавалось слишком мало внимания. Он же был представителем более позднего общества, а потому мог выделить то, на что другие и не взглянули бы. Сколько раз Кессених пенял ему за то, что тот выдает очередную идею бессистемно, и спонтанно.
Но Петр ничего не мог с собой поделать. Просиди он целый день, вспоминая свой прежний мир и стараясь выдавить из себя хоть что-то, все было бы без толку. Разве только к концу дня, вместо какой полезной идеи, заполучил бы головную боль. Что было очень даже возможно, учитывая его контузию. А тут, просто просматриваешь газету, и мысль возникает сама собой.
Опять же, действовал он без фанатизма. Не хватаясь за все подряд. Высматривал идеи, так сказать, в части касающейся. А иначе им с Кессенихом никаких сил и средств не хватит, чтобы все это осуществить. Да и ни к чему ему это. Лишнее.
Взгляд привычно скользил по колонкам, просматривая изложенное в них по диагонали. Вчитываться во все это желания не было никакого. Он и в своем-то мире не любил сиживать с газетой в руках, и этот не стал исключением.