— Хорошо.
— Да?
— Да, — уверенно отвечаю я.
— Э... могу я поговорить с дочерью, пожалуйста?
— Конечно, — отвечаю я, поглядывая на Лилиану, и прикладываю палец к своим губам, выражая тем самым что Лилиане не следует упоминать про мороженое.
Она заговорщически кивает. Я одобрительно улыбаюсь и подымаю большой палец, типа «Все Окэй!»
Она берет трубку, слушает мать, а потом говорит:
— Да, но дядя Дом накормил нас мороженым. Томми съел несколько ложек, а я не ела.
Я в полном шоке смотрю на маленькую лгунью. Какая наглая ложь! Она вешает на меня дерьмо, спасая свою шкуру. Даже я не врал в ее возрасте. Черт побери, ее живот до сих пор даже не успел еще переворить мороженое.
— И, мама, — она честными глазами смотрит на меня, прежде чем продолжить свой донос: — Памперс Томми наполнен какашками, но дядя Дом не знает, как менять памперс. Он кому-то позвонил, чтобы ему помогли. — Она молча слушает, затем отвечает: — Неа. Неа. Хорошо, мамочка. Я люблю тебя так сильно, сильно при сильно. — И маленькая лгунья протягивает мне телефон назад. — Мамочка хочет поговорить с тобой.
Уверен, конечно же черт побери, хочет со мной поговорить. Ты, крысеныш-лгунья. Я смотрю в ее честные ангельские глаза и вырываю у нее телефон.
— Привет, Лили.
— К тебе приедет Элла, Дом? — напряженно спрашивает Лили.
Чертовый ад. Она догадлива.
— Да, — признаюсь я.
— О! Хорошо... э... через сколько?
— Через пятнадцать минут максимум.
— Отлично. Мы приедем через час. Хорошо?
— Да, просто фантастически.
— Увидимся. О, и Дом... больше не давай моей дочери мороженое, — говорит она, и я улавливаю смех у нее в голосе.
— Ни капли, — говорю я, заканчивая вызов.
— Мама разозлилась на тебя, да? — невинно спрашивает меня Лилиана.
Невероятно, она еще интересуется.
— А как ты думаешь?! Ах ты, маленькая проказница, — отвечаю я, но телефон снова звонит. Я смотрю на экран — Лейла. У меня вырывается стон. Ну, теперь то что?
— Привет, Лейла.
— Дом, где находится мой сын сейчас?
Я поворачиваюсь назад, где оставил Томми, и к своему ужасу его там нет. Я чувствую панику, поскольку в квартире стоит жуткая тишина.
— О, черт, — восклицаю я.
Совершенно спокойным голосом Лейла говорит:
— Он на кухне, Дом, — я бегу в сторону кухни. Лейла права. Он сидит у миски с кошачьей едой. И... О! Черт побери! Он, бл*дь, ест кошачий корм, зачерпнув полную пригоршню в свою ручонку.
— Я нашел его, — говорю я, поднимая его с пола.
— Что он делает? — спрашивает Лейла.
— Ничего, — отвечаю я, сажая его в стульчик.
— У тебя что-то еще, Лейла? — спрашиваю я, пытаясь вытащить кошачий корм у него из руки, а также изо рта.