Стихи и прочее (Свидригайлов) - страница 26
Санки
раньше в парке было почище да уж нам не вернуть тех годов а теперь люди ходят, да ищут где присесть не испачкав штанов раньше с санками в парк этот бегал и катался со снежной горы но теперь тут гора не из снега а из мусора горка, увы нынче в парке пьют пиво панки уж прошло-то лет сорок где-то а я сяду на старые санки и скачусь на них с горки этой
Россия
вот смотрю на тебя, Россия и я думаю, если честно некрасиво, мать, некрасиво не идут тебе эти подъезды не идет тебе эти скамейки и на них сидящее быдло не идут тебе офисы, клерки смысла в жизнях мне этих не видно не идут тебе эти хабалки силиконовы их груди не идут тебе все эти пьянки не идут тебе эти люди что идёт тебе, Родина-Мать? у меня ты об этом спроси я отвечу «ну мне ли не знать?» но признаюсь, не знаю, прости
Крапива
обычное серое утро меня одурманили вина споткнулся и почему-то упал именно в крапиву лежал я в крапиве и мыслил судьба у меня что ль такая? ведь кто-то творец своей жизни а мной жизнь как куклой играет кто-то идёт к вершине кто-то полон любви — я пуст у кого-то надежды большие а я рухнул в крапивы куст
Гость
вдали от российских полей и лугов в холодном осеннем Париже живу проклиная жестоких богов дороги обратно не вижу меня там не ждут, я не званный там гость вернусь и подстрелят у трапа и схватят волос на мне крупную горсть кровавая грубая лапа
Щенок
лает щенок с утра лает щенок он наглотался вчера пыли дорог он позабыл откуда идёт и куда лает щенок листья шумят льётся вода где-то открылась дверь где-то тепло уже приключилось всё что случиться могло и ни шум ручья и ни листьев шум не умолк только не лает больше не лает щенок
Битлз
есть парень тут один такой среднего роста тёмные волосы, лет 18, что ж всё это ни при чём, а так, для рифмы просто на одного из Битлз от дьявольски похож я правду говорю. не верите? да вон же да вон же он, ребят. эй, ты куда идешь? нет, я, конечно, видел людей с похожей рожей но никогда не видел я таких похожих рож
Небо
многого мне не надо воды глоток и ломоть хлеба приятная утром прохлада и чистое яркое небо а многое мне приснится зачем мне при жизни оно? закрою в кровати глазницыв мечту прорублю окно
Рубрика «Задай вопрос поэту»
СВЯТОСЛАВ СВИДРИГАЙЛОВ. ПОСЛЕДНИЙ ХИПСТЕР ИМПЕРИИ.
Седеющий мужчина в бежевом платье круглосуточно жестикулирует на гигантском экране. Устрашающих размеров плазму установили в центре площади, до сих пор усыпанной кусками асфальта и осколками гаджетов. Я не знаю, сколько времени прошло с последнего Вечного Митинга. Время отменено безвременным указом временного правительства. Наручные часы стали подобием жёлтой звезды, только чуть быстрее отправляют носителя ко Второй Точке Невозврата. Первая Точка Невозврата заключена в нанокапсулу, по слухам, упрятанную в бункер под Нейтральным Храмом. Но мой палец всё ещё вздрагивает в поисках дисплея, а под Балоневыми Штанами Смирения подвёрнуты бунтарские джинсовые обрезки, стирающие кожу. Недавно на закате я осматривал местность в запрещённый самодельный телескоп и узнал в снайпере, следившим за моим Участком Свободы, бывшего соавтора некогда модного музыкального блога. Я написал на запотевшем окне зеркально отражённое «post-dubstep legend», затем стал жечь и выбрасывать в форточку комья бумаги, чтобы мой надзиратель обратил внимание и увидел в оптику надпись на стекле. Вскоре в оконную раму врезался жирный луч лазерного прицела. Красная точка слегка задрожала, добравшись до обведённых зигзагами символов, извещающих стражника о хрупкости выдуманной им легенды. Он находился бы где-нибудь в соседней однушке, знай власти о дореволюционной деятельности этого охранителя порядка. Выстрелов я не боялся. Огонь по представителю населения, не покинувшему свою квартиру в комендантский час, намедни был настрого запрещён в целях экономии – замена ежечасно разбиваемых пулями стёкол обходилась бюджету недёшево. Я стёр надпись со стекла и поднял к лицу лист А4, отлично просматриваемый через оптику, как я надеялся. «Классно ты тогда обругал посмертный альбом Arctic Monkeys, они действительно продались. Похоже мы с тобой одни уцелели, а? Не бойся, я тебя не сдам. Last Hipster of Empire – мой ник в твоём блоге. Помнишь? В любом случае, рад знакомству!» – таким было моё послание. Через пару минут снайперский луч, замерший в центре листка, весело затанцевал на бумаге и вскоре исчез. Я посмотрел на вышку – мой бывший товарищ по субкультурному цеху, выйдя из кабины, дружелюбно размахивал руками и пританцовывал, издевательски пародируя тот легендарный танец Тома Йорка. Последний перед показательным повешением кумира. Я повторил знаменитые движения, иронично отдал честь и, услышав гул патрульной машины, отошёл от окна. Уснуть той ночью удалось практически моментально. На заре в ближайший ящик для доносов упал конверт с подробным рассказом о скелете в снайперском шкафу. А когда три служебных джипа и бледно-розовый катафалк с воем сирен подъезжали к вышке, виднеющейся из окон моей хрущёвки – вечернее Солнце только начинало врезаться в холодную и ровную плоть горизонта. Я не считаю, что Arctic Monkeys продались. И тот альбом, по-моему, был их лучшим творением. Я ведь даже заказывал винил, но курьер так и не приехал. Думаю, его взяли с пластинками где-то на дороге. Более трёх актуальных альбомов – кажется, тогда за это сажали на электрический стул. Или вводили смертельную инъекцию. В любом случае, бедняга едва ли жив. На моём Участке Свободы сменился весь кадровый состав надзирателей – коллег моего бывшего «приятеля» убрали вслед за ним, на всякий случай. Моё окно теперь просматривает новый снайпер. У него густые бурые усы, по уставу застёгнутая ухоженная форма, а так же похвальная наблюдательность – ему хватило нескольких вечеров, чтобы заметить блик моего телескопа и выстрелить по дверце холодильника в открытую форточку. Думаю, прежний снайпер не знал даже слова «рикошет». Пуля звонко отскочила от грубой серой стали и нырнула мне в спину. Форточка захлопнулась из-за сквозняка. За окном снова раздаётся вой приближающихся сирен. Можно сказать, что пуля вошла удачно - мои ноги парализовало, но скоро это не будет иметь никакого значения. Зато я смог дотянуться до тайника под кроватью и достать ветхую гавайскую гитару. За неё полагается смерть. Впрочем, здесь за всё полагается смерть. Я не слышу гулких быстрых шагов за дверью , потому что надрывно пою «Creep» – мою любимую песню, хоть я и притворялся, будто она мне не нравится. Мы все притворялись, что нам не нравится. Стандартная входная дверь послушно падает на линолеум, а мне осталось порвать всего одну струну. На алых пальцах правой руки рождаются новые и новые порезы, подушечки на пальцах левой, кажется, и вовсе полопались. Сидя под окном, я пою и думаю о том, как это забавно, когда пафосный сетевой ник вдруг становится твоим действительным статусом в материальном мире. Пусть и совсем ненадолго.