Восточная часть герцогства Альбан, монастырь святого Рюэллена,
резиденция Великого магистра Инквизиториума в королевстве Арморика,
первое число месяца дуодецимуса, 1218 год от Пришествия Света Истинного
Столь долгой и теплой была осень, что серо-зеленые сережки орешника у монастырской стены закачались второй раз в году, только не было в этом цветении надежды на урожай. А весной теперь зацветет ли?
Поддавшись внезапному порыву, Игнаций протянул руку и, поймав болтающуюся на ветру сережку, сжал, прикрыв глаза. Сухая шероховатость, податливо рассыпающаяся под пальцами, едва уловимый запах растертой зелени. В детстве он часто играл с младшим братом в придуманную тем игру, на ощупь и по запаху угадывая травы и листья, кожу, металл или кость. Впрочем, выиграть Игнаций не мог и даже не пытался: трудно превзойти слепого в чутье и осязании. Память маленького Феличиано хранила сотни, если не тысячи, запахов и звуков, а отличать пальцами беличий мех от заячьего или ореховый лист от листа каштана он научился раньше, чем выговаривать свое имя без ошибки. Феличиано, что расцвел преждевременно, как этот орешник, — носит ли кто-нибудь твои любимые розы к подножью скорбящего беломраморного ангела на кладбище Оливериа?
Открыв глаза, он стряхнул с пальцев желто-серую пыль, жалея, что нельзя так же стряхнуть воспоминания, чтоб улетели по ветру невесомой пыльцой. Посмотрел вперед, туда, где шагах в двадцати от монастырской стены сидел на камне сгорбленный человек в рыже-буром кожаном плаще с капюшоном. Да, сразу видно, что монастырь стоит в мирных землях, вот уже и орешник вырос под стенами, и никто не боится, что заросли послужат укрытием для злобных фейри или лихой ватаги северян, решивших поживиться имуществом слуг Света. Мирные безопасные земли, где уже знают, что братья по Свету похожи на пчел не только трудолюбием и смирением перед своим главой, но и наличием острых жал…
Спустившись по склону, Игнаций подошел к камню: широкому плоскому валуну, напоминающему стол. Сел рядом с хмуро покосившимся на него наемником, так же вытянув ноги перед собой. Со стороны — два приятеля сидят рядом, любуясь монастырем и наслаждаясь неожиданно выпавшим теплым деньком, разве что фляжки не хватает.
— Что, светлый отец? — пасмурно спросил Эрве через несколько минут молчания, откидывая капюшон. — Будете уговаривать остаться? Скажете, что один я ничего не сделаю?
— Разве я вправе решать за тебя? — неторопливо отозвался Игнаций. — Тяжкое бремя ты хочешь взять, но каждый выбирает ношу по своим силам. Я лишь прошу еще раз подумать. Ворон — матерый малефик, несмотря на молодость. Пусть ты его выследишь, пусть окажешься рядом, что дальше?