В это время живот Бреты зашевелился. Из разорванной и окровавленной плоти показался третий младенец. Казалось, что этот кусочек плоти старается вылезти сам, без помощи матери. Появилась головка…
— Давай! — Вигдис кинулась, прихватила, высвобождая дитя. И почувствовала, что что-то не так. Едва дотронувшись к младенцу, Виг ощутила словно волну неприязни, будто помутнение у себя в голове, как будто ей в руки вдруг вылилось черное и ледяное. Нет, тельце ребенка было обычным, теплым, но от него Вигдис ощущался внутренний холод; сразу заныло в затылке, свело судорогой лопатки, укололо ледяной иглой в сердце.
Повитухи продолжали высаживать дитя… И вот оно появилось на свет.
Девочка. Но какая… Все тельце покрыто беловатой шерсткой. На спине, и сзади, на шее — непонятные мелкие наросты, словно безобразная грива. Позвонки на попке переходят в тоненький, но достаточно длинный хвостик. Лицо разглядеть еще было невозможно — сморщенный безобразный комок, но ушки — остренькие, как у зверя. Ноги… как-то странно вывернуты, коленями назад, стопа — как у щенка. Правая ручка… Нет, это не ручки — это звериные лапки. Из-под передней, правой, из подмышки уродливой малюсенькой закорючкой торчит еще одна. Пятилапое чудище.
Больше всего девочка напоминала большую слепую крысу, или уродливого щенка какого-то неизвестного хищного животного. Она шевелилась и пищала. Изворачивалась с неожиданной силой, пытаясь выскользнуть и вырваться. Великанша Вигдис держала ее на вытянутых руках, не рискуя приблизить к груди.
— Выродок, — обреченно выдохнула Реббека. Огонь в факелах трещал и колыхался от сквозняков. — От чужеземного воина родился выродок.
«Меня звали Ханваг. Я была ургой, зверем — оборотнем, ожившей тенью человеческих страхов и ненависти…»
Вигдис глянула на Брету. Роженица так и не пришла в сознание. Повелительница гарда внимательно и серьезно посмотрела на своих помощниц.
— Когда она проснется, — если проснется, то ей об этом знать совсем не обязательно. И никому больше вы об этом не скажете. — Вигдис сурово посмотрела на крысеныша у себя в руках. Дрогнула щекой, нервом на скуле.
— Реббека, ты знаешь, что нужно сделать. Заверни ее в тряпки — чтоб никто не увидел. Возьми лопату… И отойди подальше, там и закопаешь. А Брете хватит и двоих.
Молочница испуганно смотрела то на Вигдис, то на шевелящегося зверька у нее в руках. Схватила тряпку, приняла запачканный кровью комок плоти… Негода зачем-то кинулась к двум другим новорожденным малышам, подняла, прижала к себе, закрыла, будто наседка цыплят.