У спрутов есть собратья помельче – раковины-поплавки. Тоже моллюски, но уже без надувной головы, зато с кожаной раковиной-бочонком, наполненной все тем же флогистоном. Щупальца обращены вниз, там же дырки для глаз. Эти передвигаться направленно не могут – просто планируют по ветру, процеживая сквозь себя воздух и вытягивая из него планктон.
Да, именно планктон. В воздушной толще Алатуса парили целые сонмы крохотных созданий, всю жизнь проводящих в небе. Они делились на растительных, получающих питательные вещества от солнца и водяного пара, и животных, питающихся растительными. Гелиевые киты же и раковины-поплавки поглощали их всех, без разбору.
Но были в этой экосистеме и хищники. Небесные спруты опасности не представляли – они охотились в основном на все тех же раковин-поплавков. Однако в вышине парили и совсем другие создание – крупнее и куда опаснее. То были рассу – воздушные хищники, похожие на мант.
В отличие от прочих местных животных, рассу не воздухоплаватели. У них нет внутренних полостей с гелием или флогистоном. Летают они по принципу планеров – держатся на восходящих потоках. Их плоские словно раскатанное тесто тела улавливают каждый ветерок, каждую воздушную струйку, идущую снизу – а над Алатусом их предостаточно.
На этой высоте воздух был уже весьма прохладен, но Алатус со своим изобилием растительности согревал его, создавая постоянную разность температур. В итоге рассу словно кувыркались на ветряных волнах, «ныряя» глубже, выхватывая животное помельче или целой стаей разрывая гелиевого кита.
– День Бумажного Горностая тысяча пятьсот четырнадцатого года, – сделал аудиозаметку Эйхгорн. – Местное время – четвертый полуденный час. Нахожусь в королевстве Кардегарт, ближайший крупный населенный пункт – Кюл. Веду наблюдение из гондолы воздушного шара. Ясно, температура воздуха – плюс четырнадцать по Цельсию, ветер свежий, местами до сильного. В большом количестве наблюдаю местные формы жизни.
Описывая все увиденное в диктофон, Эйхгорн занимался зряшным трудом. Последняя батарейка приказала долго жить еще три дня назад. Но Эйхгорн все равно по привычке делал аудиозаметки… точнее, имитацию аудиозаметок.
Смысла в этом не было никакого, но Эйхгорн в общем-то и так никогда не прослушивал записанное. Это просто помогало сосредоточиться, привести в порядок мысли.
А забывать он и так практически ничего не забывал.
По мере того, как аэростат приближался к небесным джунглям, он все чаще встречался с летучей живностью. Но если гелиевые киты были существами совершенно безобидными, а небесные спруты и раковины-поплавки не отличались размерами, то вот рассу Эйхгорна серьезно беспокоили. Кроме гигантских крыльев-плавников эти небесные манты обладали и страшными когтистыми лапами, которыми на лету хватали добычу. Сама природа снабдила их инструментами для разрывания живых аэростатов… или не живых.