— Так расскажите, если это не тайна за семью печатями.
— А вы думаете, вам это будет интересно?
— А почему нет?
— Вы так считаете?
— Безусловно.
— Хорошо, тогда слушайте, — и она, поправив подушку, поудобней устроилась в самом углу дивана, стала рассказывать…
Я родилась в Москве, но мои детские годы по большей части прошли вдали от дома. Отец работал в МИДе и к тому времени, когда я родилась, перешел на дипломатическую работу. Прага, Лиссабон, Стокгольм — города, где я познавала первые шаги в жизни, пошла в школу. Английский, шведский, португальский звучали для меня наравне с русским языком. Это было время, когда приезд на родину, во время папиных отпусков, казался чем-то необычным, праздничным, подобно Новогодним каникулам, когда ты ждешь с нетерпением праздников, в предвкушении многочисленных подарков и новогодних представлений. Все, что для других казалось серым и будничным, мне виделось совсем иначе. После унылых узких улиц Стокгольма с его своеобразной архитектурой, Москва поражала своими масштабами, площадями и проспектами. В Москве мы были большей частью проездом, так как отпуск родители стремились провести на море, в санатории или пансионате. Так что в Москве удавалось побывать лишь несколько дней в году. Но и этих дней хватало, чтобы, бродя под руку с мамой по тихим улочкам в центре, почувствовать себя дома.
Смешно, подумаете вы, и будете правы, но не забывайте, мне тогда не было и десяти. Детские ощущения совсем другие, особенно, когда родные места посещаешь так редко.
Первые школьные годы я провела с родителями за границей. Школа при посольстве, классы по несколько человек, учеба без шпаргалок и отлынивания от уроков. Дисциплина и, конечно же, ориентация на то, что после школы ты пойдешь как минимум в иняз. Впрочем, это было понятно.
Когда я училась в пятом классе, отца направили на работу в Исландию, а спустя два года мы неожиданно вернулись в Москву. Я не знала тогда еще, что отец тяжело заболел, и этим было обусловлено его возвращение на родину. Он по-прежнему работал в МИДе, был большим начальником, но часто лежал в больнице. Это потом, повзрослев, я узнала, что у него рак. Ему сделали операцию, но врачи лишь на время приостановили болезнь. Ежегодная химиотерапия сильно изменили облик отца. Он стал больше времени проводить дома.
Школу я заканчивала уже в Москве. Как раз начиналась перестройка. Отец, несмотря на свою болезнь, очень внимательно следил за всеми происходящими в стране процессами и во многом поддерживал позицию Горбачева. А мне в это время некогда было задумываться над происходящим. Я входила в новую жизнь, взрослела, и все происходящее вокруг воспринимала, как естественный процесс отмирания чего-то старого и становления нового и светлого.