— Ты предлагаешь убить Валума? — спросил он шепотом, чтобы охранники у входа в палатку не услышали.
— Я дала ему возможность прекратить войну. Другой на его месте непременно бы ей воспользовался.
— А еще это твой шанс вернуться домой и занять трон.
— Ты прав, — согласилась она, — я мечтаю о возвращении к своему народу. Я была опозорена, но теперь меня примут. Хотя бы из-за венца. Я не говорю, что все будет легко. Скорее всего, меня попытаются сместить.
— Ты хотела сказать убить, — поправил он.
— Это одно и то же. Но я в состоянии постоять за себя.
— Нет, — в голосе Джеймса прорезался металл, удивив даже его. — Мы не станем никого убивать. Я еще раз поговорю с первым магистром. Попробую его убедить.
— До чего ты наивен, — она печально улыбнулась. — Расстановка сил переменилась, и первый магистр не упустит своего. Он убьет моих соплеменников, до кого дотянется, а потом отправит отряд на крайний север. Но этим только обречет своих солдат на гибель. Север уничтожит их. Неужели не видишь, что первый магистр сошел с ума? В нем бушует жажда крови. Его необходимо остановить.
— Но не тем способом, на который ты намекаешь.
Она шагнула к нему. На этот раз он не отдалился, позволив дистанции между ними сократиться. Никогда еще ни одна девушка не стояла так близко к нему. О девушках Джеймс знал до смешного мало. В родной деревне они если и смотрели в его сторону, то лишь затем, чтобы оскорбить. Напомнить лишний раз, что с таким, как он, они никогда не будут. Джеймс давно перестал надеяться, что кто-нибудь обратит на него внимание.
И вдруг девушка сама приблизилась к нему. Положила ладони на грудь. Невесомое прикосновение, а как быстро забилось сердце. Да так сильно, что он едва слышал себя, когда спросил:
— Что ты делаешь? — хотелось верить, что голос не дрожал.
— Не переживай, — сказала она, — не укушу.
Она прижалась своими губами к его. Целоваться Джеймс не умел. Для него это был первый опыт. И он ужасно переживал, что Дейдра будет смеяться над ним. У нее — такой красивой — наверняка хватало поклонников.
Джеймс и не подозревал, что холод может быть так обжигающе горяч. И что собственная кровь способна вскипеть подобно кипятку. А все-таки зря матушка говорила, что поцелуи мерзость. Ничего слаще Джеймс еще не испытывал.
Дейдра отстранилась, и он словно потерял опору. Пошатываясь, как пьяный, смотрел на девушку. Она улыбалась ему спокойно и уверено. Знала, какую власть над ним только что приобрела.
Джеймса точно обухом по голове ударили. От неги не осталось и следа. Тело напряглось, а сердце зачерствело.