— Ты не заступился за меня, — обвинила она мужа, едва он устроился рядом с ней в дормезе.
— Мне не показалось, что ты нуждалась в защите, — ответил Лоредан. Его голос звучал глухо, как если бы он говорил через силу. — Что плохого тебе сделал ребенок?
— А мое платье? — она расправила юбку, показывая нанесенный ущерб. — Оно не подлежит восстановлению. Между прочим, это илларский отис — самая дорогая ткань в мире. Я уже молчу о вышивке.
— Платье можно отстирать, — Лоредан бегло взглянул на черные пятна и отвернулся к окну. — Это просто сажа.
— Отстирать?
От возмущения у Аурики перехватило дыхание. Она не находила слов. Кто этот гелиос рядом с ней? Где ее любящий и заботливый супруг? Не может быть, чтобы Лоредан остался глух к ее страданиям.
— Аурика, — он посмотрел ей в глаза твердо и даже сурово. Она не привыкла к подобному взгляду. Он мог так смотреть на подчиненных, но на нее всегда глядел с нежностью. — Это лишь платье. Если оно, по-твоему, испорчено, я куплю тебе новое. Но впредь, будь добра, веди себя сдержано. У мальчика не было злого умысла. Он проголодался и надеялся найти у тебя помощи. А ты, не пожелав оказать ее, оттолкнула ребенка.
На глазах Аурики выступили слезы. Она смахнула их дрожащей рукой. Впервые Лоредан был строг с ней. Эту его сторону она прежде не знала. На секунду она усомнилась в правильности решения отправиться с ним в чужие края.
— Мое солнце, — Лоредан привлек ее к себе, — тебе многому предстоит научиться. Я прошу одного: не будь слишком требовательной к людям. Дай им шанс. Дай шанс мне доказать, что наша новая жизнь может быть не хуже прежней.
Руки Лоредана обвили ее талию, и она забыла о сожалениях. Как она могла усомниться в его любви? Его симпатии к низшим ни что иное, как жалость сильного к слабому. В конце концов, доброта Лоредана одна из причин, по которой она его полюбила.
Аурика великодушно простила мужу грубость, списав ее на расшатанные нервы.
* * *
Они миновали соседний с Калидумом город, не заезжая в него. Дормез катил мимо городских стен, когда Аурика услышала странный звук. Кто-то постукивал по крыше экипажа. Тук, тук-тук, тук, тук-тук-тук-тук.
Она выглянула в окно и обомлела. С неба лилась вода.
В Гелиополе были горные озера. Аурика часто любовалась их гладью. Иногда даже купалась. Но в целом была равнодушна к воде, как и все гелиосы. В их жизненных циклах она не играла особой роли.
Через распахнутые городские ворота, Аурика видела низших. Они смеялись, подставляя лица и ладони под капли. Совсем как гелиосы под солнечные лучи. И в этом сходстве ей мерещилось святотатство.