— Смелая женщина, — кивнул Валум. — Моя мать была такой же. Я ведь упоминал, что родом с юга. Отец работал пахарем.
— Не может быть! — вырвалось у Джеймса. Он прикусил язык, но сказанного не воротишь.
— А ты, верно, думал, я из семьи магистров? В наше время этот пост все чаще передается по наследству, но когда я был молод, его еще можно было завоевать собственным умом и отвагой.
Джеймс ощутил прилив уважения к Валуму. Подумать только, он всего добился сам! Сын пахаря стал первым магистром. Непостижимо!
— Отец погиб во время засухи. Она длилась лет десять не меньше. Чтобы выжить, мать вместе со мной бежала в столицу.
— Я рад, что ваша матушка так поступила, — сказал Джеймс. — Благодаря ей у этого города достойный правитель.
— Услышь она тебя, хохотала бы как ненормальная, — Валум и сам рассмеялся, утирая выступившие от смеха слезы рукавом кафтана. — Она проклинала чиновников, которые отказывались увеличить поставки воды на юг. Знаешь, что я сделал в прошлом месяце? Отказался увеличить поставки воды на юг. По-другому было нельзя. Политика. Но я постоянно думаю, что она бы на это сказала, — магистр вздохнул. — Иногда мне кажется, что быть пахарем куда лучше.
— Но вы делаете много хорошего, — в голосе Джеймса не было прежней уверенности.
— И в то же время много дурного. Не так давно я отдал приказ убить кое-кого. Неплохой, кстати, парень. Но он встал у меня на пути. И пока он жив, мои планы обречены на провал.
— Неужели с ним нельзя договориться?
— Увы, — Валум развел руками. — Иногда даже с самыми замечательными людьми невозможно найти общий язык. В такие минуты приходится учитывать, что лежит на чаше весов: одна жизнь или благополучие города.
— И вы выбрали город, — понял Джеймс.
— Я всегда выбирал и буду выбирать город, — с металлом в голосе ответил первый магистр.
Он покосился на профиль Валума. Подборок резко выдавался вперед — признак волевого характера. Джеймс вдруг отчетливо понял: Валум никогда не женится на госпоже Виорике. Он выбирает город. Всегда.
— Мы пришли, — магистр притормозил у дубовой двери, подле которой дежурили двое вооруженных солдат. — Моя просьба покажется тебе странной, но сложно переоценить значение этой девушки для столицы. Она должна жить. Во что бы то ни стало. Охрана не причинит ей вреда. У них на этот счет четкие инструкции. Но я волнуюсь, как бы она не сделала что-нибудь с собой.
— Вы хотите, чтобы я был ее соглядатаем?
— Мне не нравится это слово. Давай назовем это другом, — Валум потер ладони, восхищаясь собственной идеей. — Именно! Стань ей другом.