Наемник выглядел чужим среди завсегдатаев кабака. Работа у солнечного пошла ему на пользу. В их первую встречу он смахивал на захудалого бродягу, но стоило сменить обноски на новую одежду, вдоволь отоспаться и поесть, как он стал походить на человека. Красивым его по-прежнему нельзя было назвать из-за шрама, портящего лицо. Но теперь граждане не разбегались с криками при его виде.
Джеймс поведал Элаю как дела у заключенных. На клочке бумаги куском угля он нарисовал план подземелья и расположение постов охраны. Элая особенно волновало самочувствие девушки. Джеймс не без удовольствия воскресил в памяти разговор с солнечной и пересказал его.
— Она поразила твое воображение, — усмехнулся Элай, когда Джеймс умолк, устав перечислять достоинства солнечной.
— Она необыкновенная, — Джеймс опустил взгляд в стол. Ему стало неловко, как будто его поймали на чем-то запретном.
— Это верно, — согласился наемник.
Больше они не упоминали солнечную, но она незримо присутствовала меж ними. Мысли обоих неоднократно возвращались к ней в течение ночи.
У них не было времени на детальный план. На исходе ночи они выдвинулись к казармам. Там Джеймс разжился солдатским обмундированием: штанами из грубой ткани и кожаным камзолом. И то, и другое было черного цвета — его всем другим предпочитал первый магистр.
Элай облачился в форму, не забыв ремень с кинжалом. С последним он не расставался лет с двенадцати. С тех пор, как украл его в лавке кузнеца. Кинжал не раз выручал его в трудную минуту. Лучше оружия на свете нет: острое лезвие мгновенно вспарывает кожу, кинжал легкий и незаметный, его можно спрятать в рукаве и напасть неожиданно. Солдаты предпочитали мечи. Боялись идти на близкий контакт. Элай был не из таких.
Выдавая себя за стражников, они проникли в подземелье. Никто не оставил их, пока они шли к камерам, хотя в подземелье для столь раннего часа было оживленно.
— Что происходит? — прошептал Элай.
— Хотел бы я знать, — пробормотал Джеймс.
Они ускорили шаг и вскоре оказались перед камерой, где содержали Лоредана. Ее дверь была открыта настежь. Сам заключенный стоял около стены в окружении пяти стражей.
Джеймс и Элай в растерянности остановились. Никто не взглянул в их сторону, приняв за дополнительную охрану опасного преступника.
Солнечный выглядел осунувшимся. Его руки и ноги сковывали кандалы, под тяжестью которых он горбился. Но в его глазах не было обреченности, их переполняла тревога. Только переживал он не за себя. Лоредан равнодушно воспринимал тычки и оскорбления солдат, и все оглядывался, словно искал кого-то. Его взгляд наткнулся на Элая. Лоредан улыбнулся краешком губ и прошептал всего одно слово: «Аурика». Звука не было, лишь губы медленно двигались от букве к букве. Элай легким кивком показал, что понял солнечного.