Вымпел мертвых. Балтийские стражи.

Сидение в Шанхае затянулось на три недели, в течение которых на борту «Полярного Лиса» скромными силами местных судоремонтных мастерских велись работы по заделке полученных в последнем бою пробоин. Не смотря на статус центра китайской торговли, в Шанхае, как и везде в Империи Цин, европейцам не дозволялось иметь в собственности промышленные предприятия и производства, что негативно сказывалось, в том числе, на возможностях местных доков в плане обслуживания судов. Конечно, имелось немало компаний зарегистрированных на китайцев, за спинами которых стоял европейский капитал, но, опасаясь быть обманутыми, истинные владельцы подобных производств не спешили активно вкладываться в их развитие. Но если с заменой листов обшивки и переборок особых проблем не намечалось, то вот с поврежденным котлом все оказалось куда хуже. Нет, в Шанхае имелась и мастерская и специалисты, которые смогли бы привести его в порядок, но за свои услуги они запросили столь непомерную цену, что ремонт становился абсолютно нерациональным. Все равно пострадавший котел, как и его собратья по котельным отделениям минного крейсера, практически отжил свое и вскоре должен был запроситься в почетную отставку. Война же для «Полярного лиса» закончилась и потому максимально возможная скорость ему уже была не нужна.

Впрочем, окончилась война не только для корабля, но и для его экипажа. Помимо призовых команд и Иениша с Протопоповым, в качестве непосредственных участников боевых действий успели засветиться разве что Георгий Керн, лично руководивший подготовкой мин нанесших японцам наиболее сильные потери, да инженер-механик Ян Лев, не вылезавший из машинных отделений китайских миноносцев. Остальные же матросы и офицеры бывшего рейдера старались не сильно афишировать своего участия в войне, и потому сбор доказательств для их задержания мог занять у японцев не один месяц, если эти самые доказательства вообще можно было бы собрать. Все же, как китайцы с японцами для русских виделись на одно лицо, так и русские для японцев с китайцами выглядели практически одинаково. А в паспорте ни у кого из экипажа «Полярного лиса» не было написано, что он состоял добровольцем на китайской службе. Тем более что весьма предусмотрительный адмирал Дин во время последней встречи с Иенишем передал ему все имевшиеся документы по русским «добровольцам», что могли бы позволить японцам предъявить какие-либо претензии экипажу «Полярного лиса». Вот и проживали они вполне спокойно и свободно во французской концессии, тратя заработанные за месяцы войны деньги на всевозможные блага цивилизации.