— Сходи-ись!..
Захар сделал пару шагов, распрямил руку и начал плавно опускать пистолет на уровень груди обидчика. До черты, которую нельзя было переходить, оставалось не меньше трех аршин и он решил прицелиться получше. Оружие было не пристрелянным, никто не ведал, в какую сторону оно направит пулю, выпущенную из него. А противника надо было уничтожить во чтобы то ни стало, слишком много успел тот нанести Захару оскорблений, не смываемых даже кровью. В том числе и в адрес его невесты, обозвав ее проституткой из захудалых европейских домов терпимости.
Он еще не дошел до запретной линии, лишь надумал примериться поточнее к расстоянию до соперника, чтобы учесть все обстоятельства и не промахнуться. Под подошвой ботинка крутнулся небольшой камень, заставивший тело отклониться в сторону и сбивший пистолет с прицела. Захар чертыхнулся, снова настроился было навести оружие на Дроздова. И тут грохнул выстрел, пуля пробила форменный китель с рубашкой и горячим поцелуем обожгла левую руку выше локтя, почти на уровне сосков. Он прозвучал в тот момент, когда его меньше всего ожидали — распорядитель не подал никакой команды, соперники не заняли места на исходной черте. Но думать об этом было уже поздно. Захар дернулся назад, по животному прислушался к себе. Ощутив лишь сильное жжение в верхней части левой руки, швырнул раскаленный взгляд на Дроздова, застывшего с дымящимся оружием на другом конце площади. Лицо у того занялось красными пятнами и пошло судорогами, он закрыл его ладонями и взвыл бродячей собакой:
— Промахну-улся-а!.. Ах, я промахну-улся-а…
Захар хищно раздул тонкие ноздри и прищурился на противника, раздавленного морально. Вид его, измазанного слезами и соплями, не вызывал жалости, лишь возникло чувство омерзения как к человеку, недавно самоуверенному, теперь же дурно пахнущему от страха за свою шкуру. Он снова поднял пистолет, покосился по сторонам, опасаясь появления фараонов. Выстрел вспугнул птиц на деревьях, он мог привлечь к месту поединка и внимание прохожих. Но граждан видно не было, так же и полицейских со свистками, больше похожими на боцманские дудки на цепях. Значит, можно было не опасаться после дуэли оказаться в каталажке, где доказывать свою правоту через прутья тюремной камеры. А потом дело покажет, как умеют держать языки за зубами участники события. Захар направил пистолет в грудь противнику, прищурил один глаз. Указательный палец придавил спусковой крючок под многогранным стволом, отливающим таким же холодным и серебристым цветом, каким блестели воды Невы всего в нескольких десятках саженей от места дуэли. Конец дула замер под выбранным местом, оставалось лишь дожать спусковой крючок. Но сделать этого не удалось, Дроздов вдруг отбросил руки от лица и упал на колени. Тот, которого за злобность натуры и беспощадность боялись все студенты, теперь вымаливал прощения у своего соперника, по его мнению обыкновенного дикаря. Так это было необычно, что рука у Захара дрогнула. Убивать признавшего свою вину врага было не в правилах мужчин, хотя тот знал, на что шел. На Кавказе терцы без сожаления рубили головы абрекам, правда, сами разбойники редко просили пощады. А если такое случалось, их все равно или убивали, или отпускали с наказом никогда больше не становиться поперек казачьего пути.