— Которого тоже предадите, как предали во времена коалиции Наполеона Бонапарта заговорщики под руководством Талейрана и Фуше. А когда полководец одержал победу при Маренго, вы снова стали его сторонниками.
— Если император изберет ложный путь правления государством, то почему бы его не предать!
По залу раскатился громкий хохот, усиленный стуками по столешницам глиняными кружками. Воспользовавшись мимолетным примирением враждующих сторон, Буало осмотрелся вокруг, увидел у окна свободный столик и направился туда. Но когда вознамерился присесть на табурет, заметил, что к столику направляется молодая опрятная женщина в маленькой шляпке на копне пышных волос. Она была одета в пошитое в талию платье в розовую и серую полоску из тонкой шерстяной материи, с розовой каймой понизу и с расходившимися полами. Из-под подола выглядывала нижняя юбка с кружевными оборками, а на плечах женщины возлежала расшитая розоватыми цветами вишневая кашемировая шаль с концами почти до пола. Буало отступил немного назад, предоставляя посетительнице самой выбрать место. Та грациозно завела кругленький зад за угол стола и царственно опустилась на грубый табурет. Слуха кавалера коснулся еще один громкий возглас, больше похожий на упрек противной стороне:
— Наполеон Бонапарт в последнее время болтал в совете Пятисот только вздор, поэтому потерпел фиаско. Не отставали от него и его генералы, портившие беспробудным сном лилейный цвет своего лица. И это в то время, когда следовало заниматься государственными делами.
— Сударь, ваши мелочные замечания больше похожи на оправдания, нежели на утверждение ваших монархических позиций.
— Это у вас слова расходятся с делами. Да здравствует империя во главе с императором!
— Да здравствует Республика с нерушимым союзом свободных граждан.
За спиной назревал новый конфликт, грозящий перейти в побоище, но сейчас внимание Буало всецело заняла присевшая за стол напротив него женщина благородного вида. Оглянувшись назад и не заметив никого из сопровождающих мадемуазель слуг, кавалер с легкой гримасой недоумения занял свое место, бросил локти на столешницу. Из глубины помещения подскочила молоденькая девушка в кружевном чепчике и в белом, расшитом вышивкой, фартучке. Не спрашивая ничего, разложила перед клиентами столовые приборы и упорхнула за стойку, за которой виднелась раскрытая дверь на кухню. Буало поднял голову, посмотрел на сидящую напротив соседку и смущенно сморгнул веками. Молодая женщина, скорее девушка, тоже взирала на него большими и спокойными темно-карими глазами, на удлиненном лице ее с припухшими губами играл нежный румянец, из-под кружевной матерчатой шляпки выбивались крупные завитки не уложенных в прическу золотистых волос. А может они специально были оставлены без присмотра, ведь известно, что любой беспорядок во внешности разумной женщины обостряет сексуальные чувства. Если бы не темные круги под нижними веками, говорящие об усталости соседки, да не парочка едва заметных морщинок в области переносицы, ее с полным основанием можно было бы принять за девушку лет девятнадцати, еще не успевшую вкусить супружеской жизни. Чуть загорелый высокий лоб гордился двумя тонкими нитями бровей вразлет, на благородном носике с едва заметной горбинкой подрагивали розоватые крылья ноздрей, чувственные губы неустанно пошевеливались, вызывая сладостное волнение в груди. Буало вдруг ощутил, что девушка здорово понравилась ему, тело принялось млеть от непрошеного оцепенения. Чтобы не показаться необразованным мужланом, растаявшим всего лишь от одного взгляда прекрасной незнакомки, он прочистил горло, протолкнул вовнутрь шершавый комок и с некоторым превосходством встряхнул плечами: