— Ну и что? — не понял Захар.
— А то, без хозяина он теперь никуда не двинется, даже если тот начнет его заставлять, значит, придется ждать обоих. А если ты стрельнишь, собака бросится не к нам, а побежит в аул, тогда нам отсюда не уйти.
Наконец хозяин собак как бы обратился к не реагирующему ни на что вокруг чабану, сказав несколько слов, он направился к валунам. Скорее всего, это был или старший пастух, или обходчик постов. Панкрат как в первый раз бросил приманку на землю, показал напарнику глазами, чтобы тот приготовил волосяной аркан. Захар отставил ружье, взял в руки скрученный из конского волоса тонкий канат. И все повторилось по кругу. Вторая овчарка тоже рванулась за концом башлыка, а ее хозяин, заметив мелькнувший под камень белый хвост, вытащил саблю и на полусогнутых ногах сам просунул голову в подставленный средним братом аркан. Скорее всего он посчитал, что волкодав ринулся за лисицей и решил ее тут-же освежевать. Затянув петлю покрепче, Захарка сунул ему в рот пучок травы, затем отобрал оружие, другим концом связал абреку руки и в ожидании дальнейших действий посмотрел на Панкрата.
— Посторожи его, я сам к пастуху схожу, — ногами задвигая в расщелину собачьи трупы, хорунжий вытер лезвие пучком травы.
В руках у Захарки снова оказалась винтовка, он взвел курок, неспешно навел мушку на белую папаху чабана, тот продолжал сидеть в том положении, в каком обнаружили его братья. Взятый в плен чеченец затих под ногами на острых каменных осколках, он понимал, что жинь его зависит теперь от расположения духа станичников. Солнце закатывалось за серебряные вершины гор, отара овец медленно покидала объеденный участок луга, оставляя на коричневой почве черные катухи. Панкрат водяным полозом проскользнул до камня, приготовив свой аркан, он собрался уже накидывать его на голову странно застывшему в одной позе чабану, когда вдруг заметил вокруг его шеи рваную рану. В первый момент он не смог сообразить, что здесь произошло, потом увидел, что сгустки крови из надреза запеклись, они успели потемнеть. Значит, убийство произошло не сегодня, а по меньшей мере пару дней назад. Пастух опирался плечами на деревянные подпорки из карагачевых сучьев, руки доставали до земли, видно было, что перед этим его здорово мучили — лицо представляло из себя засохшую кровавую маску. Узнать, к какой нации или народности он принадлежал, не представлялось возможным, лишь за воротом бешмета на кожаном шнурке покачивался маленький железный крестик. Подхорунжий молча перекрестился, пригнувшись, побежал за укрытие, грубо рванув за шиворот взятого в плен разбойника, поволок его за собой, не замечая, что носом тот сшибает на пути все каменные выступы.