— От… дикое племя, — сказал вослед им кто-то из служивых. — Если бы не русский говор, ни за что бы не отличил от тех же горцев.
— Они горцы и есть, только обрусевшие, — пожал плечами его сосед. — Видал, как ногами перебирают, точно лезгинку без барабанов танцуют…
Перед самым выходом Панкрат надавил на запястье младшему брату, рвавшемуся вперед зверем, тот оттянулся назад, с неудовольствием пропуская Николку с Гаврилкой, переглянулся с замыкавшим группу Захаркой. Средний из братьев лишь почмокал губами, он понимал, что старший действует не только по своей воле, но и по указке отца с матерью. Оба вынули из ножен кинжалы, шмыгнули наружу вслед за опытными воинами. Они успели увидеть лишь два бездыханных тела у выхода из пещеры и услышать долгий хрип третьего абрека, словно к празднику на станичном базу зарезали барана. С неба светили яркие звезды, кувыркался между ними однобокий месяц, впереди, на склоне, вспыхивали рваным пламенем редкие факелы часовых, проезжавших дозором вдоль стен крепости. В самом ауле царили тишина и спокойствие, видимо, Шамиль не только верил в свою звезду, но и успел ее оседлать. Отчасти так оно и было, его путь к недосягаемым вершинам славы и последующей за ней пропасти унижения в России, на обыкновенном калужском подворье, когда калужанки сквозь дыры в заборе подглядывали за подмывающими задницы из горшков шамилевыми бабами, только намечался тонким пунктиром.
Наступление началось с первыми лучами солнца, к тому времени протянутые по пещере две мортиры подволокли поближе к воротам с двух углов крепости. Пушкари с обожженными порохом лицами и усами навели их на объекты и ждали сигнала. Между складками гор рассредоточилась конница с пехотой, войско было не столь великое, но привычное к ведению боя в горных условиях. За ночь сотня Даргана успела переместиться ко входу в ущелье, потому что по седловине, берущей от него начало, легче было подниматься в атаку на вражескую цитадель. В самом ауле паники не наблюдалось, скорее всего, горцы не догадывались, что их обложили, со стороны площади все так-же доносились дробные перестуки барабанов и гортанные вскрики танцующих. Разбойники отмечали очередной удачный набег на русские обозы со складами.
И сигнал к атаке прозвучал, несколько труб огласили окрестности пронзительными звуками, принудив сорваться со скал горных орлов и прыснуть врассыпную овечьи отары. Разом ударили мортиры, первые бомбы упали на аул, заскакали по улице, грозя живым шипящими фитилями, и взорвались, оглушительно и трескуче, просекая шрапнелью все вокруг. Заметались человеческие фигуры, вперемешку с обезумевшими конскими, вознеслись в небо руки женщин. И уже не барабанная дробь с торжествующими криками победителей-джигитов донеслись до наступающих, а вопли раненных с умирающими слабых людей. А пушкари продолжали пристреливаться, они заталкивали в стволы новые заряды, не жалея насыпали пороху на полки, грозили абрекам негаснущими фитилями. Второй и третий залпы оказались удачнее, бомбы легли еще ближе к сторожевым башням, заставив часовых разбежаться в разные стороны. Вскоре в воздух поднялись щепки от дубовых воротин с каменным крошевом от стен, тяжелым дождем они накрыли неприступные подступы. Единственная улица стала просматриваться насквозь, проходы были открыты, пришла очередь коннице срываться с места. Пока оборонявшиеся не опомнились, нужно было успеть проскочить открытое пространство седловины с крутым подъемом, чтобы ворваться в крепость с обеих сторон и заставить противника признать свою силу с праведным гневом. Ведь русские пришли на Кавказ не принижать живущее в каменном веке население горных аулов, которое и без ихнего вмешательства порабощалось местными ханами с мюридами, а освобождать его от первобытного гнета.