— Все ты знаешь. — Панов силой удержал его рядом. — Рассказывай!
— Не, — мотнул головой Халява, — не знаю.
Панов встал, прошелся вперед-назад перед скамейкой, повернулся к Халикову и, взяв того за грудки, поднял, как куль.
— Я убью тебя, — сказал он убежденно. — Я убью тебя, Халява. Понимаешь?.. Не ради себя. Ради Елены.
— Пусти, пусти… — захрипел Хали-ков.
Панов с силой толкнул его на скамейку:
— Говори.
— Я не знал, что она тебе магнитофон подбросит, — заскулил Халява, потирая сдавленное горло. — Я думал, она его для себя…
Панов с облегчением выдохнул воздух, опустился на скамейку, рядом с Федюней.
— Ну вот и хорошо, — сказал устало. — Вот и хорошо…
Стоим скопом возле кабинета математики. Занятия во всей школе продолжаются, но у нас следующий урок, историю, отменили в связи с событиями.
Ждем.
— Замнут это дело, — говорит Шептунова с сомнением, — начальству лишний скандал ни к чему.
— А мы-то на что? — возражает Нечаев.
— Куда они денутся? — грозит пятиэтажный. — Как скажем, так и будет.
Настроение в народе воинственное. Ходят кругами на одном месте, друг друга подбадривают, переглядываются, готовятся к бою.
— Шурик, — спрашиваю, — а куда Халява делся?
— Не знаю, — пожимает плечами, — здесь где-то был…
Вдруг слышим шаги. По коридору к нам идут Георгий Матвеевич, Валентина Николаевна, Елена. Лица у всех троих, будто касторки накушались. Серьезные, сосредоточенные.
Подходят. Елена дверь отпирает.
— Заходите, — говорит директор.
И мы потянулись в класс.
А в это время Панов и Халиков спешили к школе.
— Лёш, — вдруг остановился Федюня, когда они уже перешли трамвайную линию, — я туда не пойду.
— Пойдешь, — сказал ему Панов.
— Не, — возразил Халиков. — Скажи, будто ты сам догадался. Она ведь меня…
— Халява, — Панов положил руки Халикову на плечи, — я тебя очень прошу, пойдем!.. Мне одному не поверят, ты же знаешь. Ну, стань ты человеком, хоть на полчаса!
Халиков, опустив глаза вниз, отрицательно замотал головой.
— Что, мне тебя на руках нести, что ли?
Халиков шмыгнул носом, посмотрел куда-то в сторону.
— Ну? — потрепал его по загривку Панов. — Пойдем?.. — Повернулся и за шагал к крыльцу.
Халиков постоял, постоял на месте и поплелся-таки вслед за ним, как на гильотину…
И вот Халиков и Панов стоят у доски, перед классом. Федюня глядит себе под ноги, ощущая себя человеком конченым. Панов смотрит на него, сунув руки в карманы брюк.
За учительским столом Елена, Георгий Матвеевич, Валентина Николаевна.
— Да ведь он его запугал! — вскакиваю с места. — Ведь Халяву запугать…
Тут я затыкаюсь, потому что вижу глаза моих одноклассников. Слов таких еще не придумали, чтобы рассказать, что в этих глазах! Беру свою сумочку и медленно-медленно иду по проходу к дверям. Тридцать пар глаз ведут меня, как под прицелом. Вдруг крик с заднего стола, словно молния. И кричит-то, кажется, Шура-пятиэтажный: