С залива потянул легкий бриз, принеся с собой запах гниющих морских водорослей. Крики чаек и бакланов раздавались неотчётливо, немного размывчато и тоскливо. До моря лиги три, три с половиной, интересный факт, — Моря не видно, чаек не видно, а крики их слышны довольно отчётливо. Странно!
— О, Боги, как хочется есть, — зевая, подумал я. Затёкшая правая рука всё так же ныла и колола кожу, но оторвать голову от своеобразной подушки было выше моих сил, — гадский папа, болит то как, а голову поднять лень, тем более перевернуться, или вставать. Ну да как про того кота который выиграл спор кто самый ленивый.
Вокруг все-таки какая-то умиротворённая тишина, вставать не охота тишь да благодать. Тишина. Тишина? Странно как может быть тишина, если рядом должна быть отара овец, хоть и небольшая голов на тридцать, но всё-таки? И собаки! Приподнял голову, прислушался. Ничего, — ни всхрапов, ни блеяния, ни рычания, ни лая. Слышится шуршание листвы, верхушек деревьев потревоженных утренним бризом. Даже постоянного ворчания Хэрна не слышится. Наверное Хэрн погнал овец к ручью на водопой. Да, но почему не разбудил меня. Пожалел? Вряд ли, — ещё та скотина! Уж чем-чем, а человеколюбием не страдает и работу даже свою всегда норовит скинуть на других. Надо вставать, приготовить завтрак самому поесть и эту скотину накормить.
— Да, надо вставать, — чтобы подбодрить себя, громко произнёс я и с наслаждением откинулся на спину, раскинув в стороны руки.
— А вот дудки, надо пользоваться возможностью просто так поваляться утречком, побалдеть и помечтать. А завтрак? А что завтрак, — подождёт и поболее голодали, потерпим, а вот возможности понежиться, пусть и не на мягкой перине, дорогого стоит, особенно теперь в этой жизни.
Да-да не ослышались в этой жизни, а ведь была и та! О господи как давно это было и было ли вообще. Иногда мне кажется, что воспоминание о себе том, — это плод моего буйного воображения и моя история полный бред, а сам я смотрю спектакль с собой в главной роли как сторонний наблюдатель, будто всё происходящие меня ни коем образом не касается. Кажется, что скоро опустится занавес зрители овациями проводят артистов, а мы, с женой получив, в гардеробе пальто и шубу, не спеша побредём на автомобильную стоянку, весело обсуждая перипетии спектакля, с удовольствием обсасывая особо понравившиеся моменты. Или это кошмарный сон, где я попал в тело малолетнего пацана и голод, унижения, постоянные стычки, просто навеянные образы уставшего мозга и безмерного количества прочитанных книг. Но, увы, — занавес так и не упал, до сих пор и просыпаюсь я последний год с постоянным чувством голода, боязнью неизбежных разборок и драк и огромным желанием жить, на данный момент просто выжить.