- Ваша милость? Вы же вроде желали помощи от Тайной стражи?
- Да какие бароны... - неохотно ответил тогда фон Вольфсбург. - Те действуют иначе: собирают людей побольше и нападают. Это не в их духе.
- Но я вижу вы догадываетесь о том, в чьем?
- Не догадываюсь. Знаю. - произнося эти слова герцог поник головой, утратив вдруг вид бесшабашного веселого рубаки. - Это нападение... Точнее сказать, нападение - лишь следствие... В общем - из-за этого дела я и просил у Сантьяги помощи! А вовсе не из-за сражений с баронами, как вы могли подумать. И я очень прошу, господа дознаватели, чтобы то, что я вас сейчас скажу, осталось между нами! Мои люди об этом не осведомлены.
- Вы же понимаете, что мы не можем вам этого гарантировать, господин герцог? - мягко спросил Мерино. - Лишь пообещать, что ваша тайна будет доступна весьма узкому кругу лиц.
- Да. Я это и имел ввиду.
- Тогда будьте с нами откровенны. От этого сильно зависит - сможем ли мы вам помочь.
Фон Вольфсбург вздохнул совершенно обреченно, прислонился к стене. С минуту он молчал, затем, как человек принявший решение прыгнуть со скалы в море, резким движением дернул левой рукой правую. И протянул ее дознавателям.
- Все из-за нее! - произнес он глухо.
В левой руке герцог держал протез, выполненный в виде латной перчатки с вытянутыми прямо пальцами. Правой руки, чуть ниже локтевого сустава, у него не было. Сработан протез был весьма искусно, если не приглядываться - то и не заметишь, что это лишь имитация руки. Мерино выругал себя последними словами за такую ненаблюдательность и невнимание к деталям: видел же, что герцог щеголяет перчаткой при отсутствии остального доспеха, но не придал значения. Вслух же спросил небрежно:
- Из-за протеза, ваша милость?
Фон Вольфсбург зло сверкнул на него глазами.
- Нет, Лик! Из-за того, что у меня, рыцаря, нет правой руки!
- Я, простите, все равно не понимаю...
- Тогда просто не перебивайте меня, Единого ради! Не так уж просто, знаете ли, признаваться в почти осуществленной измене!
Мерино лишь удивленно вскинул брови, изумленный таким поворотом разговора, но вслух ничего не сказал. Рассудив, что раз уж человек решил выговориться, то не стоит ему мешать. А уточняющие вопросы можно задать и потом.
Герцог же, совершив еще один тяжелый вздох, начал рассказывать.
- Руку я потерял в одной из стычек четыре года назад. Это, знаете ли, тяжелая утрата для человека моей профессии. Со временем приучился пользоваться оружием в левой руке, но... Сами понимает - не то! Я ведь был очень хорош! С любым оружием! И превратиться внезапно в половину себя было... Невыносимо! Я стал, до того дошло, смотреть на своих бойцов с завистью, срываясь на них по всякой ерунде. Потом вроде притерпелся, смирился. А недавно, аккурат после вхождения в права по Тайлти, ко мне пришел человек.