– И того лучше! За Мескию!
Мы чокнулись.
– Я благодарен, что ты нашел время прилететь.
– Ничего-ничего, я был рад вырваться из цитадели гор, где даже летом слишком прохладно. А здесь так тепло и солнечно. Завидую тебе, Арбализея воистину благодатный край пылающего солнца.
– Я отдал бы руку ради нескольких дней в горах, местная погода убивает меня.
– Если бы каждый получал то, чего хочет, было бы скучно жить.
– Напротив. Когда двое желают противоположных вещей, начинается самое веселье. В любом разе – как дела у нашего пациента?
– Это вы про меня?
– Ничего особенного не заметил.
– Значит, он… нормальный?
– Это невежливо, шеф!
– Он человек, который моложе, чем должен быть, и все. Его душа на месте, тело, несомненно, живое и полное сил. Не считая этого и татуировки на груди, он совершенно обычный человек. Насколько обычным может быть один из старших офицеров Имперры, конечно.
– Вот видишь, шеф!
– А маги – что они говорят?
– То же самое. Они не могут найти в нем каких-либо аномалий. Самый обычный человек.
– Могу и обидеться!
Я глубоко задумался. Адольф бросил еще пару шутливых фраз, но быстро затих, понимая, что решалась его судьба. Тромгар покачивал в пальцах бокал абсента, любуясь зелеными бликами.
– Завтра будешь участвовать в штурме логова технократов. При выходе возьми у Себастины Клементину.
Адольф рывком поднялся из кресла, залпом проглотил бренди и издал победоносный клич:
– Единство и наше высшее право! Я вас не подведу, шеф!
– Не сомневаюсь.
– И еще кое-что, меня попросили передать.
Адольф протянул мне сложенный пополам листок и счастливым мальчишкой выскочил наружу. Омоложение сильно повлияло на его характер.
– Однако какой забавный человек этот Дорэ. В нем столько жизни.
Я ответил, лишь прочитав записку и спалив ее в камине:
– Да, один из лучших воинов современности, которых я знал, человек, созданный для того, чтобы сражаться. В древности такие, как он, становились героями мифов и умирали, овеянные славой. Возможно, подсознательно он стремится именно к такой участи. Или стремился, прежде чем умер.
Мой собеседник улыбнулся чуть шире – о смерти он знал все, ибо не только его Голос предрасполагал к этому, но и личный опыт. Четырнадцать лет назад Тромгар эл’Румар был убит шрапнелью, пробившей его череп. Но вместо того чтобы лечь в землю, как положено порядочному тэнкрису, он восстал, и Голос его окреп, как мой после получения благодати Императоров. В первой жизни он был очень необычным таном, чудаковатым, слабым, полноватым, больше похожим на человека, нежели на тэнкриса, но смерть все изменила. Менее странным Тромгар не стал, однако сильно изменился.