К нам спустилась десантная платформа, и флюреры помогли перебраться с корабля на нее. Поднимались до ужаса медленно: сказывались крепчавшие порывы ветра, заметавшиеся над морем. Лишь оказавшись на борту, я распорядился доставить меня на мостик, идти самому было трудно.
– Тан Великий Дознаватель, разрешите доложить… о боже, ваши глаза!
– Отставить, капитан! – Я тяжело опустился на железный трон. – Прекратить стрельбу и начать немедленную эвакуацию экипажа, и пусть мастер Шисс демонтирует душу механизма, она больше не нужна. Пусть флюреры хватают спасательные круги или еще что-нибудь – и спускаются на платформах в воду. Любого, кто останется на борту через четверть часа, я лично убью.
– Но позвольте…
– Великий Дознаватель отдал вам приказ, капитан, исполняйте!
По внутренней связи разнесся вой сирены и приказ покинуть дирижабль. Заработали десантные платформы, опускавшие большие группы флюреров, механиков, солдат и прочих. Вниз потянулись десятки канатов, по которым также шла эвакуация.
– Вы тоже идите, капитан.
– Во время боевой операции я не имею права покинуть борт.
– Ваша операция завершена, – сказал Адольф.
– Именно. Ты, кстати, тоже уходи. Убирайтесь все, со мной останется только Себастина.
– Э? Шеф, ты уверен?
– Следующий, кто посмеет обсуждать мой приказ, будет казнен по законам военного времени. Пошли вон.
Наверное, это напутствие не вошло бы в десятку самых воодушевляющих за всю историю, но мне было плевать, время работало на своего бога, оставляя смертным мизерные шансы на успех.
Адольф приблизился к железному трону.
– Я догадываюсь, что ты задумал, шеф. Давай, я за тебя?
– У каждого есть свой долг. Мой велит мне остаться здесь, а твой – подчиняться прямым приказам.
Тогда они вняли наконец и ушли. Мостик опустел, тихо гудели внутренние системы, работавшие на холостом ходу, и вскоре Себастина вернулась.
– Все готово, хозяин, десантные платформы подняты. Зеленгриди показал мне, что нужно делать, и оставил в навигационной сфере заряд, но следует торопиться: без навигатора внутри он быстро рассеется.
– Тогда ступай.
Она передала мне футляр от «Доминанта», который предусмотрительно пронесла с собой через все беды дня минувшего, и умчалась прочь, не сказав больше и слова. Себастина всегда была спокойна и рассудительна, всегда делала то, что обязана была делать. Ей не требовались воодушевляющие напутствия.
Я открыл футляр и коснулся куска плоти, свернувшегося там. Беххерид не ответил, казалось, он все еще пребывал в прострации. Так не пойдет.
– Ты знаешь, что мы должны сделать.