– Мне бы самому пару гранад и пулеметный станок на колесиках, но, как всегда, обойдусь тем, что есть. А сам ты куда?
– За своей служанкой. На всякий случай возьми вот это.
Он принял из моих рук перстень и широко улыбнулся.
– Это он? Этот мелкий осколок окаменелого дерьма всем так нужен?
– Разумные существа бывают иррациональны, я уже смирился. Если меня все же пронзит пуля истинной веры, пусть этот трофей не достанется врагу. Передашь Герберту, он знает, что с этим делать.
– Защищу собственной жизнью, шеф.
– Надеюсь, до этого не дойдет.
И как до этого дошло? Только что я тихо торжествовал, заполучив сердце, которое не только являлось козырем в большой игре, но было еще и моей частью сделки с Эдвардом Д. Аволиком. Самой важной сделки в жизни и даже немножко за гранью оной. А теперь я несся в зловонном мраке на звуки стрельбы и крики храмовников. Да еще и Симон не отзывался. Неужели до сих пор не вернулся с задания?
Себастина встретила меня загодя, почувствовала приближение хозяина и поспешила навстречу.
– Силана всевеликая, ты что, начала собирать трофеи?
– Это печень, хозяин, я подумала, вам стоит обмазать открытые участки тела, враг ведет с собой утрогов.
– Сделаю вид, что не догадываюсь, где ты ее взяла. Нам следует поторапливаться.
Покрытый запекающейся кровью, я отправился в темноту. У врага было численное преимущество и лучшее вооружение, но наибольшее неудобство грозили причинить утроги – существа, обретшие невероятное чутье, эволюционируя в подземельях. Решено было применить тактику «бей и беги».
Мы внезапно нападали из темноты, устраняли одного-двух врагов и ускользали обратно, едва успевая спрятаться от пуль. Себастина действовала более дерзко, нежели я, и несколько раз была ранена, но зато с главной задачей справилась – перебила утрогов-ищеек, без которых храмовники совсем «ослепли». В итоге за четверть часа мы устранили почти два десятка солдат; грохот от выстрелов и взрывов стоял такой, что своды тряслись, а рикошеты к тому же сре́зали еще пяток невезучих. После этого храмовники решили отступить.
– Это триумф, достойный Стузиана, хозяин.
– Доверюсь твоему мнению. Я пробовал звать Симона, но зря. А Голос оказался бесполезен против них.
– Храмовую стражу сопровождали Безголосые, хозяин, один чуть не отсек мне голову своей гаффорой.
– Чертово семя! Почему наши не умеют бесконтактно отнимать Голоса?
– Возможно, потому, что наши Безголосые – смиренные монахи, а зильбетантистские еретики превратили своих в религиозных воителей? – пожала она плечами.
Мы вернулись в цыганский тоннель, а оттуда ринулись по следу из желтых потеков страха, разлитых в воздухе. Пока мы не покинули кирпичных тоннелей и не углубились в толщи песчаниковые, пока не потянуло водорослями и морской солью, я еще сомневался, но потом стало ясно – мы шли на северо-восток, к морю.