. Над каждой чайкой работало не менее 60 человек в течение 15 дней; в две или три недели они изготавливали от 80 до 100 лодок.
В сооруженную таким образом лодку садилось от 50 до 70 казаков, из коих каждый имел саблю, две рушницы, шесть фунтов пороха, достаточное количество пуль, несколько ядер для фальконетов, один нюрнбергский квадрант и необходимые жизненные припасы, как то: сухари, копченое мясо, вареное пшено или кашу и ячменную муку, из которой приготавливалась саламаха; спиртных напитков возить с собой казаки не смели, потому что пьяниц в походах не терпели, и если замечали кого-либо в нетрезвом виде, тот же час выбрасывали за борт лодки, «ибо трезвость считали необходимою при исполнении своих предприятий»[969]. Походную одежду казаков составляла рубаха, двое шаровар, кафтан толстого сукна и шапка: хотя в мирное время запорожцы одевались очень богато и нарядно, но для морских походов обряжались в самые старые ветоши, тогда как турки, напротив того, выходя на войну, одевались в дорогие платья и украшались «золотыми и алмазными» вещами[970].
Для морских походов выбиралось преимущественно осеннее время, особенно пасмурные дни и темные ночи, перед новолунием, когда можно было скрыть всякое движение против неприятелей. Казацкие чайки выходили прямо из гавани от Сечи и спускались по Днепру; они шли так тесно, что гребцы едва не задевали друг друга веслами; впереди всех неслась чайка кошевого атамана, на которой развевался атаманский флаг. Так доплывали запорожские казаки по Днепру до острова Тавани и стоявшего против него на правом берегу реки турецкого города Кизыкерменя. Турки, проведав о движении казаков, принимали против них свои меры: они протягивали от крепости Кизыкерменя до острова Тавани, поперек Днепра, и от городка Ослана до того же острова Тавани, поперек реки Конки, в этом месте соединяющейся с Днепром, железные цепи, посреди реки устраивали ворота, а на ворота из городков наводили пушки. Казалось, всяк, пытавшийся пройти через эти роковые ворота, должен был неминуемо погибнуть в них. Но казаки, в свою очередь, принимали меры: пользуясь темнотой ночи, они сваливали в лесу несколько высоких деревьев, прикрепляли к ним железные цепи и потом в стоячем виде пускали их к воротам, запиравшим проход по Днепру мимо острова Тавани. Пущенные таким образом деревья, ударяясь в проведенные поперек Днепра и Конки железные цепи, давали знать туркам о движении казаков; турки поднимали тревогу, стреляли из пушек, но попадали не в лодки, а в плывшие деревья, принимая их за высокие мачты. А между тем запорожцы спокойно стояли в камышах у берегов Днепра выше проведенных цепей и ждали, когда турки истратят свои боевые запасы; как только стрельба прекращалась, тогда казаки бросались к цепям, разрывали их сильным натиском и потом, пользуясь темнотой ночи, спокойно пробирались дальше. Таким же точно образом, выждав «благополучной для себя погоды» и никем не замеченные, запорожцы проезжали мимо Очакова и Кинбурна; впрочем, вместо Днепровского лимана казакам приходилось иногда оттягивать свои дубы к известному им месту Прогною, от которого шел проток к морю, и протоком выходить в открытое море; чаще же всего, миновав благополучно все турецкие города у берегов Днепра, они направлялись в Днепровский лиман, а из лимана – в Черное море, где казаку «путь чист», где ему «и гулять не заказано, и дорожки все показаны»