Третий удар пришелся по спине. Тим зашипел от боли, ерзая на полу, как червяк на солнце, но от крика удержался.
— Тридцать семь, — спокойным голосом сказал гад.
То, что было дальше, Тим не любил вспоминать. Как он выдержал эту пытку — он и сам не понял. Два раза ему не удалось сдержать рвущийся крик, и экзекутор тут же добавлял еще десяток, так что в итоге он получил полсотни ударов. Удара после тридцатого он уже ничего не слышал и не видел, весь превратившись в один пылающий обнаженный нерв. Все исчезло, осталась только одна мысль — не кричать. И это ему удалось, потому что в какой-то момент пытка наконец кончилась. Какие-то люди, которых он и разглядывать не пытался, посмеиваясь и переговариваясь, оттащили его в маленькую комнатку в другом здании, где бросили на низкий жесткий топчан и оставили страдать. Тим пролежал там без движения пару часов, обессиленный настолько, что не было сил даже заплакать.
А что творится дома… Мама… она ведь так и не дождалась его сегодня, наверное, они с отчимом обзванивают по очереди друзей, школу, больницу, морги… Но никому… никому не придет в голову ни на секунду мысль, что Тим лежит и, быть может, умирает в чужом жестоком мире, непонятно как далеко от родного Питера. От этих рассуждений стало жалко маму, а еще больше себя.
За крохотным, расположенным под самым потолком окошком уже совсем стемнело, когда Тим вдруг почувствовал, что в комнате он не один. Медленно повернул голову и разглядел в полумраке комнаты белые с серебристым шитьем одежды. Вздохнул и закрыл глаза.
— Больно? — спросил спокойный голос.
Тим кивнул:
— Да.
Топчан скрипнул — Руша Хем присел на его край.
— Так должно быть. Если ты не испытаешь наказание на себе, как ты потом будешь знать, насколько наказывать провинившегося?
Тим всхлипнул.
— Как тебя зовут? — спросил Руша Хем, не дождавшись ответа.
— Тимофей… Вострецов. — Тим вздохнул и задумался — нужно ли говорить отчество.
— Тимоэ В'стрец? — В голосе Хозяина прозвучало плохо скрываемое удивление.
Тим нахмурился, потом понял и кивнул — все дело в именах: тот язык, на котором тут давались имена, имел иероглифическую письменность. Каждый иероглиф обозначал какой-то слог, и некоторые звукосочетания на этом языке записать было просто невозможно. Вот Руша Хем и повторил ближайшие к имени Тима слова. Получилась, правда, совершеннейшая ерунда — «тимоэ» переводилось как «правнук», а термин «в'стрец» обозначал те северные области, где никогда не таял снег. Вот и получилось, что Тим представился как «правнук полярного круга». Неудивительно, что Хозяин удивился. Удивился — ладно, плетей бы не всыпал. Тим вздохнул. Вот уж точно — «в'стрец». Встрец так встрец.