Разговаривали сегодня о Москве. Разрабатывает концепцию и программу посещения. Я выражаюсь, конечно, совсем другими словами. Я буду пищать от восторга и прятать лицо от смущения. Тихонько прятать лицо ему в воротник.
Она всегда именно таким представляла своего мужчину. Не мечтала, не рисовала в воображении, не искала, а он как бы всегда существовал в параллельном мире. Она его ощущала, какой он. Она просто думала, что такого, как он, нет. И их параллельные миры не пересекались. События последнего года заставили ее по-другому посмотреть на себя. Она приняла себя, такой, как она есть. Из-за своего диагноза она решила для себя, что жизнь одна и нужно прожить ее так, как ей того хочется. И он появился в ее жизни. Она всегда считала, что ей нужен рассудительный мужчина, не сумасшедший, как она. Именно таких она и искала. Только не получалось ничего. Такой, как сейчас, она была в 17 лет. Такой бесшабашной и искренней. А потом она просто решила, что это неправильно, что она неправильная. Искала противоположность себе. Правильного искала. И была боль и непонимание. Желание исправиться и стать нормальной. Как все. Искала балансир. А вот он какой, ее балансир. Он дает ей почву под ногами. Ее больше не кидает из стороны в сторону, из мысли в мысль. Она вновь стала той живительной водой, которой женщина и должна быть. Получается, что раньше ее пили и взамен ничего не давали. Она эмоционально истощилась. Она еще никогда не чувствовала себя настолько спокойной и умиротворенной. Состояние тихого блаженства. Когда хочется петь и мурлыкать. Ему петь и мурлыкать. Она с ним смотрит в одну сторону. Она с ним может обо всем-всем поговорить. Ощущение его присутствия в ее жизни. Она не висит у него на шее, не вешается на него со своими проблемами. Она идет сама, а он просто держит ее за руку. Он не дает ей упасть. И даже отношение к диагнозу изменилось. И нет больше мыслей уйти в случае если. У нее ощущение, что он не даст ей упасть. Несмотря ни на что. Даже если их пути разойдутся, она будет помнить это ощущение поддерживающей руки. Он стал тем гвоздем на двери, тем состоянием души, что дает силы жить. Она сможет жить даже без него, но благодаря ему.
Она понимает, что у него были женщины до нее. Постепенно закрадывается мысль, что она хочет стать единственной в его жизни. Эта мысль заглядывает из-за угла, не прогонят ли, успеет ли забежать внутрь. Быть не первой, не второй, а единственной. Лететь к двери, услышав его шаги, и бросаться на шею. Быть единственной во всем: в уме, в сердце, в постели. Это трепетное «мы», их «мы» еще не пришло. Она бесконечно благодарна ему, что он не давил на нее «Сим-сим, откройся». Он часто повторяет, что боится спугнуть это состояние. И он не спугнул. Он признает за ней право быть тем библейским хрупким сосудом, который мужчина должен беречь. Женщины постоянно мучают себя вопросом: «Может, это он» и всматриваются в лица прохожих. Одно неловкое слово, и душа встрепенулась и улетела. Она не успела задать себе этот вопрос, ответ пришел раньше. Это трепетное «мы» устойчивее всего на свете, это два «я», взявшихся за руку. Весь мир в этом слове, это «быть». И чувство вины по отношению к жене прошло. Это мой мужчина. Какие могут быть доводы, если здесь «мы».