– Как тебя зовут? – спросил скандинав.
– Отец назвал Олионом.
Скандинав задумчиво смотрел на парня.
– Надо бы, конечно, оставить его, – Гардис озвучил то, что витало в воздухе, – еды у нас нет, воды тоже нет, преследователи висят на хвосте. Пусть добирается до них, вреда они ему не причинят.
– Он не дойдет, и вы это понимаете, – впервые за прошедшие дни подал голос Орагур, – у него нет шансов. Если вы бросите его, лучше сразу убейте сами, чем его живого будут пожирать шакалы.
– Садись сзади него, он самый легкий, – скандинав указал на лошадь Орагура.
– А ты, – это относилось уже к советнику, – принимай попутчика, сам напросился на это.
– Подождите, надо вытащить поклажу, – сказал юноша.
Ридон и Над с помощью Гардиса вытянули из-под остатков лошади придавленные ее телом сумки, в которых обнаружились обычные для длительного пути съестные припасы – сухари и вяленое мясо.
Орагур протянул руку и буквально втащил на коня обессиленного юношу.
Едва беглецы отъехали, как сзади раздался пронзительный визг дерущихся за лучший кусок конины шакалов.
Всадники продолжили путь, изредка поглядывая на столбики дыма, время от времени поднимающиеся далеко по сторонам их дороги, но все же пока еще немного позади.
Когда ночная мгла уже начала скрывать окрестности непроницаемой завесой, они двигались уже среди сначала редкого, а затем становившегося все более густым кустарника, указывающего на близость воды. Среди кустарника где-нигде попадались неизвестно как зацепившиеся за жизнь хилые деревца. Почва была еще твердая, но изредка копыта лошадей громко чавкали, погружаясь в мелкие топкие ямки. Вскоре пали еще две лошади, едва не придавив седоков, которые еле успели, спрыгнув, отскочить на безопасное расстояние. Пришлось перераспределиться на лошадях – Гардис составил пару Орагуру, Ридон Наду, а самый тяжелый из всех скандинав – Олиону.
Ночь окончательно вступила в свои права, когда всадники, перевалив небольшую поросшую кустарником возвышенность, выехали на совершенно открытое пространство. Луна, начинающая путь по ночному небу, пока еще только верхним своим краем поднялась над горизонтом, но уже в этом призрачном свете стала видна ровная поверхность начинающихся болот. Множество огней, внезапно разгораясь и также внезапно потухая, сменяясь на новые, уходили так далеко, насколько доставал взгляд.
– Болотные огни, – поежившись, произнес Ридон, – у нас старики говорили, что это горят души грешников, утонувших в болотах, когда их терзает злой дух болот Ампара.
Жаркий ветер, дувший все время в спину, поменял направление, и в лицо беглецов повеяло влажным воздухом с тяжелым болотным запахом гниющих водорослей. Где-то закричала болотная ночная птица. В стороне слышалось хрюканье проламывающихся сквозь заросли кустов непуганых диких секачей и повизгивание поросят, двое из которых выскочили прямо на остановившихся людей и были тотчас же убиты.