Я собирался уже было поинтересоваться, не разрешат ли мне походить на веслах, но давно убедился, что чувство юмора совершенно не свойственно монахиням, но тут сквозь полуоткрытую дверь в комнату проникла своей слегка развалистой, бесшумной походкой сестра Элизабет. В руках у нее я заметил предмет, завернутый в пакет из магазина «Сейнсбери», а на лице ясно читались возбуждение и таинственность. Ее глаза за толстыми круглыми линзами улыбнулись, а раздвинувшиеся губы позволили полюбоваться на кошмар дантиста.
— Ах, Эльжбета, это ты? За покупками ходила, да? — спросила Анунция, но ответа дожидаться не стала. — Не присмотришь ли за старым хрычом пять минут, а то мне надо сбегать до прачечной?
Это как будто я, человек, способный читать газеты и вовсе не страдающий дряхлостью или маразмом, за двадцать секунд без присмотра залезу в розетку или захлебнусь в тазу! Когда торопливые шаги Анунции по застеленному линолеумом коридору стихли, сестра Элизабет аккуратно закрыла дверь и подошла к моему креслу.
— Вот, поглядите, что я вам принесла, — сказала она. — Наткнулась на эту вещь в лавке старьевщика на Хэнвел-Бродвей, и решила, что вам может быть интересно.
Порывшись в шуршащем полиэтиленовом пакете, монахиня извлекла большую толстую книгу в багровом муаровом переплете, сильно потрепанную. Она положила ее на стол передо мной и, отступив в сторону, стала наблюдать с видом человека, который поднес спичку к запалу старой петарды без ярлычка и ждет, что будет дальше: вылетит ли сноп синих и оранжевых искр, произойдет взрыв или просто раздастся тихий пшик.
— Спасибо, сестра Элизабет, — ответил я. — Вы слишком добры ко мне. Понятия не имею, что это такое. Не будете ли любезны передать мне очки с тумбочки у кровати?
Нацепив на нос очки, я принялся исследовать лежавший передо мной том.
Это явно был какой-то альбом: тяжелая книженция с уголками из потрепанного сафьяна и поломанным корешком. У меня представления не было, что это такое. Но едва коснувшись книги я, сам не знаю почему, ощутил вдруг волнующий сигнал: эта вещь была знакома мне раньше. Я более внимательно осмотрел книгу и заметил в нижнем левом углу передней обложки круглый вдавленный оттиск с изображением двуглавого орла в окружении надписи: K.K. HOFRAT J. STROSS-MAYER. FOTOGRAF. WIEN 7. MARIAHILFERSTRASSE 23. Когда я стал открывать книгу, руки мои задрожали, а в ушах раздался пронзительный звон. Потом взгляд мой упал на первую страницу, и мозг беспомощно затрепыхался, пытаясь примириться с тем, что перед ним.
Сомнений не было. Фотография была на некачественной, военного времени бумаге, уже потемнела и слегка искрошилась по краям. Но сомнений не оставалось: на фото был я, шестьюдесятью семью годами моложе; я стоял, опираясь на орудие, на баке идущей по морю подводной лодки, в окружении смеющихся парней, предъявляющих для проверки крашенное яйцо. Понизу шла надпись, сделанная моим собственным, некогда твердым почерком по-немецки: «U-26, Пасха 1918 г, 23 мили WNW от Бенгази».