— Я не могу на это пойти.
— Это почему же?
— Не могу — и все. — Он снова растерянно улыбнулся.
— У тебя есть какая-нибудь другая одежда?
— Есть чистая рубашка, пара носков и кое-какое белье. Я оставил их внизу у вахтера.
Она строго кивнула.
— Есть чистая рубашка, — повторила она. — Насколько я могу судить, эти люди в твоем списке разбросаны по всей стране…
— Правильно. Мой отец не сидел на месте.
— И ты намерен разъезжать по всем Соединенным Штатам, заходить в дома этих людей и задавать им самые интимные вопросы, имея за душой лишь одну чистую рубашку?
— Я об этом особенно не раздумывал, — сказал он, защищаясь.
— Считай себя счастливым, если тебе в таком виде удастся пройти хотя бы мимо собаки, — сказала она. — Не могу понять, как тебя сюда-то пропустили.
— Последние несколько дней я не смотрел на себя в зеркало, — признался он.
— Я тебе сейчас скажу, что я собираюсь с тобой делать, — заявила она с уверенностью, которой вовсе не испытывала. — Ты остановишься у меня, и я одолжу тебе денег, чтобы ты купил себе приличную одежду и…
— Я не могу вам это позволить.
— Безусловно можешь, — сказала она твердо. — Ты слышал, я сказала «одолжу»?
— Одному богу известно, когда я получу свои деньги и вообще получу ли.
— Я могу подождать.
Он глубоко вздохнул. Она видела, какое облегчение он почувствовал.
— Не понимаю, почему вы ко мне так относитесь. Вы ведь меня почти не знаете…
— Знаю достаточно, чтобы так к тебе относиться. — Она тоже вздохнула. — Я хочу быть честной с тобой и потому открою тебе один секрет. Я поступаю так вовсе не из соображений благотворительности. У меня есть на то особая причина. Чисто личная, эгоистическая причина поступать таким образом, и лучше, если ты о ней узнаешь сразу же. Я только надеюсь, что ты не обидишься.
— Как я могу обижаться на человека, который готов приютить меня и пристойно одеть?
— Я тебе все скажу. Когда ты ушел в прошлый раз… Нет, лучше я начну с самого начала. Как почти все, кто работает в нашем журнале, я тоже хочу писать. Я считаю, мой жанр — это роман. Когда я тебя встретила, у меня было написано шестьдесят страниц романа. А когда ты ушел, я отправилась домой и порвала их.
— Почему? И какое это имеет ко мне отношение?
— Самое непосредственное. После всех моих розысков и твоего рассказа я поняла, что пишу сплошную чепуху. Все это поверхностно и вторично. И я решила написать о молодом парне, у которого убили отца…
— Ничего себе, — проговорил Уэсли. Теперь он смотрел на нее уже настороженно.
— Этот молодой парень, — продолжала она, избегая его взгляда и опустив глаза, — хочет узнать, кто это сделал, почему, как прожил свою жизнь его отец… Он не знал отца, потому что его родители развелись, когда он был еще ребенком, и отец уехал. Можешь не беспокоиться: убийство происходит не в Европе, я о Европе ничего не знаю, ни разу там не была. Но, в общем, сюжет не очень отличается от того, что ты…