— Я это учту.
Робинсон, близоруко сощурившись, взглянул на него сквозь очки.
— Значит, вы двоюродный брат Элис?
— Да.
— Не знал, что у нее есть двоюродный брат. Где вы живете?
— В Индианаполисе, — не раздумывая ответил Уэсли.
— Жуткий город. А что вы делаете в Нью-Йорке?
— Приехал навестить Элис.
— Понятно. И где же вы остановились?
— Здесь, — ответил Уэсли, чувствуя себя так, словно теперь он сам превратился в объект раскопок.
— Да? — Робинсон мрачно оглядел маленькую комнатку. — Немного тесновато.
— Нет, ничего.
— Хотя, конечно, удобно: рядом Линкольн-центр и все остальное. — Робинсон явно приуныл. — А где вы спите?
— На диване.
Робинсон потушил сигарету и закурил другую.
— Да-а, — протянул он подавленно. — Я полагаю… Двоюродные…
В комнату вошла Элис, свежая как бутон. Она сменила очки на контактные линзы, чтобы, как она не раз говорила Уэсли, отправляясь на свидания, не выглядеть канцелярской крысой рядом со своими кавалерами.
— Ну, — спросила она весело, — вы тут приятно поболтали?
— Неплохо, — мрачно отозвался Робинсон, вставая. — Уже поздно. Нам пора.
Элис, видно, не очень везет, подумал Уэсли, если лучше Робинсона ей ничего не удалось найти. Всю жизнь копается в черепках. Вот было бы ему сейчас двадцать семь лет! Хорошо, что он не услышит, как Элис будет объяснять археологу, какие они двоюродные брат и сестра.
— Уэсли, — сказала Элис, — в холодильнике два сандвича с мясом и пиво, если проголодаешься. Да, совсем забыла: через Национальный союз моряков я нашла адрес и телефон человека, которого ты ищешь, мистера Ренвея, он плавал с твоим отцом. Я звонила ему сегодня, и он сказал, что с удовольствием с тобой встретится. Когда он не уходит в море, он живет у брата, тут рядом, на Девяностых улицах. По телефону он был исключительно вежлив. Ты сходишь к нему? Он завтра целый день дома.
— Не знаю, какое у меня завтра будет настроение, — не очень любезно отозвался он, и Элис укоризненно на него взглянула.
Робинсон подал Элис пальто и уже в дверях сказал:
— Не забудьте про Стэнфорд.
— Не забуду, — ответил Уэсли, подозревая, что Робинсон так настаивает на Стэнфорде только из-за того, что этот университет за три тысячи миль от Элис Ларкин.
Накрывшись одеялом, он заснул на диване и проснулся от шепота за дверью, совершенно не понимая, который час. Затем послышался звук вставляемого в замок ключа, и Элис одна тихо вошла в комнату. Он почувствовал, что она на него смотрит, но не открыл глаз, притворяясь спящим. Она вздохнула и отошла. Дверь ее комнаты закрылась, а немного погодя раздался стук пишущей машинки.