— Сколько ей лет? — встревожился Рудольф, представив себе старую деву, завлекающую неискушенного юнца.
— Года на два больше, чем мне.
— Ну, все, что меньше тридцати, — это ничего, — улыбнулся Рудольф.
— Ей до тридцати далеко.
— У тебя с ней близкие отношения? Ты извини, что я так прямо спрашиваю.
Уэсли этот вопрос, по-видимому, не обидел.
— Нет. Я сплю на кушетке. Она называет меня двоюродным братом.
— Мне бы хотелось встретиться с этой молодой дамой.
— Она вам понравится. Она очень милая. И правда много для меня сделала.
— С кем же ты разговаривал? — с любопытством спросил Рудольф.
— С четырьмя-пятью людьми, в разных местах. Одни оказались хорошими, другие — плохими. Но если вы не против, мне не хотелось бы об этом говорить. Мне самому еще надо во всем разобраться.
— И теперь тебе кажется, что ты лучше знаешь своего отца?
— Пожалуй, нет, — серьезно ответил Уэсли. — В общем, я теперь знаю, что в молодости он попадал во всякие передряги. И понимаю, каково ему было. И, возможно, сейчас я даже еще больше им восхищаюсь за то, каким он стал после такого начала в жизни, — сам не знаю. Но главное — я лучше его помню. Я боялся, что начну забывать его. А так, — сказал Уэсли искренне, — он со мной все время. У меня в голове — будто сидит и разговаривает со мной, понимаете?
— Кажется, понимаю. А теперь объясни, зачем ты все-таки приехал? — Рудольф засмеялся. — Помимо обеда.
— Я приехал, чтобы попросить вас об одной вещи. — Уэсли замялся и опустил глаза на стол. — Даже о двух.
— О каких?
— Я хочу уехать обратно в Европу. Мне хочется повидаться с Кейт и увидеть ее ребенка. И Кролика. И Билли Эббота. Посмотреть, как он живет. И еще кое-кого в Антибе. Я почему-то не чувствую себя дома в Америке. С тех пор как я сюда приехал, у меня не было ни одного радостного дня. — В его голосе звучало такое волнение, что это нельзя было счесть просто жалобой. — Может, со временем я привыкну, но пока я здесь чужой. Вы мне когда-то говорили, что, по мнению того адвоката в Антибе, через год мне разрешат вернуться во Францию. Вот я и подумал: если бы вы написали ему и узнали…
Рудольф встал и медленно направился к камину.
— Я хочу задать тебе еще один прямой вопрос, Уэсли, — сказал он. — Ты только поэтому хочешь поехать в Европу или… — Он замолчал.
— Или что?
— Или ты предполагаешь разыскать человека, с которым у твоего отца была драка?
— Возможно, такая мысль и приходила мне в голову, — не сразу ответил Уэсли.
— Это было бы большой глупостью, Уэсли. И это очень опасно.
— Я обещаю быть осторожным.
— Надеюсь, мне не придется напоминать тебе об этом обещании. Ну а о чем еще ты хотел меня попросить?