— Вы думаете, она на это клюнет? — с сомнением спросил Билли.
— Возможно. Она знает, что парень он странный, и, вероятно, скажет, что этого от него и следовало ожидать.
— Меня только удивляет, — сказал Билли, — что он не пришел к вам и даже не позвонил.
— Я был почти уверен, что он этого не сделает. Того, что он ищет, от меня он никогда не получит, и ему это прекрасно известно.
— А пистолет еще у вас? — спросил Билли.
— У меня.
Билли снова усмехнулся.
— Держу пари, вы единственный человек на фестивале, у кого в кармане лежит пистолет с глушителем.
— От такого преимущества я бы с радостью отказался, — мрачно заметил Рудольф.
Когда они проезжали по набережной Круазетт в Канне, среди афиш фестивальных фильмов Рудольф увидел афишу «Комедии реставрации» с фамилией Гретхен.
— Теперь, — шутливо сказал Билли, — плюс ко всем другим заботам мне еще предстоит научиться быть сыном знаменитой матери. Что же мне говорить, если у меня будут брать интервью и спрашивать, каково это?
— Говори, что это потрясающе.
— Следующий вопрос, мистер Эббот. Не считаете ли вы, что ваша мать приносила вас в жертву ради карьеры? Ответ: только последние десять — пятнадцать лет.
— Так ты можешь шутить со мной, — резко сказал Рудольф, — но больше ни с кем. Надеюсь, тебе это понятно?
— Да, сэр. Конечно, я валял дурака.
— Во всяком случае, пока она еще не знаменита, и вообще, в таких местах сегодня ты знаменит, а завтра — нет. У твоей матери сейчас время сложное и напряженное, и мы должны быть к ней очень внимательны.
— Я буду поддерживать ее, как могучий дуб, и она не узнает своего непослушного сына и будет с изумлением на меня взирать.
— Хоть ты и не пьешь, как твой отец. Билли, но ты, по-видимому, унаследовал его способность производить впечатление человека, который ни к чему не относится серьезно.
— Это просто защитный прием, передаваемый от отца к сыну, чтобы скрыть от постороннего взгляда нежную и трепетную душу.
— Пусть она хоть изредка проглядывает наружу. Это тебя не погубит.
Когда они вошли в холл гостиницы, Рудольф спросил, нет ли для него каких-либо известий. Нет, ничего не было.
В глубине холла сидела Гретхен, окруженная журналистами и фотографами. Главные знаменитости в Канн еще не прибыли, и рекламный агент «Комедии реставрации» старался максимально использовать это время. Гретхен говорила хорошо, улыбалась и, по-видимому, чувствовала себя прекрасно.
Заметив их, она сделала им знак подойти, но Билли отрицательно покачал головой.
— Я ухожу, — сказал он Рудольфу, — пройдусь по порту и поищу нашего пропавшего ангелочка. Скажите матери, что я ее люблю, но у меня дела.