Он снова зашагал вдоль крепостного вала по направлению к порту. Он попросит Дуайера найти Кейт, и они посидят в кафе, потому что Кейт сказала, что больше не хочет видеть «Клотильду». Может, конечно, теперь она передумала, ибо не отличалась сентиментальностью, но уж он-то, во всяком случае, ее принуждать не будет.
Как раз у входа в порт было небольшое кафе для моряков. За крошечным столиком на террасе сидели Дуайер и спиной к Рудольфу какая-то женщина. Он окликнул Дуайера, женщина повернулась, и он узнал Кейт. Она похудела, а может, так кажется из-за черного платья. Ореховый загар ее поблек, волосы причесаны небрежно. Он почувствовал приступ гнева или чего-то похожего. Знает же, что он изо всех сил старается ей помочь, и даже не потрудилась известить его, где живет, а теперь сидит с Дуайером на солнышке — точно муж с женой обсуждают свои дела. Она встала, чтобы поздороваться, и Рудольф смутился.
— Можно присесть к вам на минутку? — спросил он. Разные бывают минутки.
Дуайер молча придвинул стул от соседнего столика. Он был, как всегда, в белом свитере с короткими рукавами и названием яхты на груди, на загорелых руках боксера легчайшего веса играли мускулы. Траур был у него в душе.
— Что будете пить? — спросил Дуайер.
— А вы что пьете?
— Пастис.
— Нет, это не для меня, — отказался Рудольф. — Можно мне рюмку коньяку?
Дуайер пошел в кафе за коньяком. Рудольф посмотрел на Кейт. Она сидела напротив него неподвижно, с бесстрастным лицом. Словно мексиканская крестьянка, подумал Рудольф, которая, покончив с делами, присела на солнце у стены хижины в ожидании возвращения мужа с поля. Кейт опустила глаза, не хотела смотреть на него, окружила свои несложные мысли глинобитной стеной. Он ощутил ее неприязнь. Не был ли прощальный поцелуй перед ее уходом с «Клотильды» лишь насмешкой? Или он был искренним, от всего сердца, и потом она об этом пожалела?
— Как Уэсли? — спросила она, по-прежнему не поднимая взгляда. — Кролик мне обо всем рассказал.
— Ничего. Ему разрешили через неделю покинуть Францию. Скорей всего, он вернется в Штаты.
Она кивнула.
— Так я и думала. — Голос ее был тихим и безучастным. — Для него это лучше. Нечего ему здесь болтаться.
— Напрасно он затеял эту драку, — заметил Рудольф. — Такая глупость! Не понимаю, что на него нашло.
— Может, он прощался с отцом, — предположила Кейт.
Рудольфу стало стыдно за свои слова, и он промолчал. Он чувствовал себя так, как в тот день, когда, выйдя из консульства, плакал прямо на улице. Не мокрые ли у него щеки и сейчас?
— Вы знаете его лучше меня, — наконец отозвался он и решил переменить тему. — А вы-то сами как? — спросил он, стараясь говорить с участием.