— Нет…
Я могу сказать по его растерянному выражению лица, что произошло что-то из ряда вон выходящее.
— Взял перерыв? — спрашиваю я.
— Что-то вроде того. Что насчет тебя? Ты учишься?
— Нет. Бросила, когда получила роль… — мысленно молюсь Господу, чтобы он не видел ту запись с минетом.
— М, понятно.
Мы сидим в полнейшей тишине, и эта не та тишина, что предполагает под собой желание разговора, потому что гребаная спинка кровати все еще бьется с силой о стену. И прямо сейчас стервозная часть меня желает заставить его пожалеть, что в свое время он потерял меня. Хочу, чтобы он был одержим мной и желал так же, как и я, когда он ушел, а я собирала себя по кусочкам. Хочу доказать ему, что была права, когда верила, что у нас была нереальная любовь, даже не смотря на то, что благодаря ему, она вылетела в трубу.
Тайлер вздыхает.
— Вообще-то меня исключили из Нью-Йоркского, — говорит он, прежде чем сделать еще одни большой глоток.
— О. Это хреново.
— Ага.
И… вновь тишина.
— Джемма, я никогда не хотел, чтобы мы…
— Так, чем тогда ты занимаешься сейчас? Если ты не учишься и все такое, я имею в виду, это по-настоящему потрясающий дом, он стоит чертову кучу денег. Ты что наркодиллер или что-то в этом роде?
Его губы растягиваются в тонкую линию, из горла вырывается тихий стон.
— Нет, конечно, нет
— Ну, хотя бы так.
— Ты знаешь, я…
— Так чем же ты занимаешься, Тайлер? — я так отчаянно желаю, чтобы он прекратил пытаться вернуть прошлое, потому что не собираюсь возвращаться туда с ним. Черт, я даже не хочу больше находиться в его доме прямо сейчас, имею в виду, мне приходится, но я этого не желаю всей душой.
— Я работаю.
— Где?
Он раздраженно смотрит на меня.
— Я работаю оператором сервисной службы в многомиллионной компании.
Делаю еще один длинный глоток алкоголя. Мои глаза останавливаются на его пирсинге в губе.
— Когда ты сделал пирсинг губы?
— Год назад.
— Мне нравится.
— Спасибо.
И мы так и сидим тут, выпив примерно четыре стопки текилы, именно столько по моим подсчетом входит в этот скан. После пары долгих моментов тишины, крохотный смешок срывается с губ Тайлера.
— Что такое? — поворачиваюсь, смотря на него.
— Помнишь, когда мы в первый раз поругались?
— Оу, даже не вспоминай. Это была целиком и полностью твоя вина!
— Ты же мне сказала сделать это!
— Ты был старше, ты должен был быть умнее.
Его смех становится сильнее, он откидывает голову на спинку дивана, когда проводит ладонями по лицу.
— Ты хотела костер.
— Ага, потому что ты меня до чертиков запугал своими историями про приведения, и сказал, что единственный способ прогнать Франкенштейна — это развести огромный костер. Это имело смысл, — я изо всех сил сдерживаю смех, потому что это звучит так смешно.