— Знаю, — тихо произнесла Тала.
Она понимала, что идет на риск. А Куай-Гон запретил ей это. Но она не ученик Куай-Гона. И не связана обязательством подчиняться ему. Без сомнения, Куай-Гон считает, что она неспособна решить столь сложную задачу. Однако все колебания Куай-Гона должны отступить перед принципами джедаев. Справедливость обязана восторжествовать.
— Сай-Тримба, мужество Клат-Ха очень велико, — пояснила Тала, —, но на стороне Джембы — сила. Он хитер, безжалостен и ни перед чем не остановится. Поэтому остановить его должны мы. Вот какая перед нами стоит задача, очень простая и при этом очень сложная. Если ты не захочешь мне помогать, я пойму и не обижусь. Честное слово. Мы останемся друзьями.
Сай-Тримба замялся.
— Мы пойдем с тобой, Тала, — произнес он.
***
— Два дебила — это сила! — сказал я, наблюдая в датапад вместе с Сири, как Квай-Гон отчитывает Талу аки директор первоклашку. — Два дебила это мощь! Ну что, допрыгалась!
— Теперь ты! — обратился я к Сири, свалившей со своего поста ради чтения мне морали о недопустимости моего метода установления Уз Силы с преподавателем. — Ты смерти ей хочешь? Зато получила исчерпывающие ответы прямо сейчас и сразу!
Сири одновременно с Талой собралась что-то сказать в свое оправдание, но по закону жанра этого универсума, у них естественно нихрена не вышло. Стены комнаты содрогнулись. Послышался глухой удар. Недопитый стакан Куай-Гона свалился со стойки бара и с грохотом разбился. Сай-Тримба не удержался на ногах и рухнул навзничь. Тревожно завыли сирены.
— Мы столкнулись? — выкрикнула Клат-Ха вместе с Сири.
Но я понимал: если бы мы в гиперпространстве столкнулись с астероидом или с другим кораблем, «Монументу» моментально пришел бы пи..ец. Издалека донеслось гулкое уханье: это открыли огонь корабельные орудия. Куай-Гон шагнул к окну, его рука привычно потянулась к лазерному мечу.
— Пираты, — объявил рыцарь-джедай.
— Экспа, брат! — радостно возразил я изображению датапада и беря в руки комлинк.
***
Куай-Гон выскочил в главный коридор и бросился бежать к капитанскому мостику. От него не отставали Тала, Сай-Тримба и Клат-Ха. По всему кораблю им навстречу попадались арконцы, которые от страха жалобно всхлипывали — издавали своеобразный тихий свист. Они разбегались по каютам и прятались за запертыми дверями. Из-под пола через решетки доносился надсадный скрежет генераторов, создающих защитное поле корабля. Уханье бортовых орудий звучало все чаще и громче. Пушки вели непрерывную стрельбу. Куай-Гон догадывался, что произошло. Иногда пираты расставляют гравигенераторные мины на путях следования кораблей. Когда корабль натыкается на мину, гипердвигатель взрывается, и космолет поневоле выныривает из гиперпространства. После этого пираты открывают огонь, уничтожая орудия и двигатели корабля так быстро, что несчастные путешественники даже не успевают понять, что случилось, а уж тем более принять ответные меры. На борту транспортного корабля, перевозящего шахтеров, вряд ли можно было поживиться крупной добычей, но пираты не знали, с кем имеют дело, — и не узнают до тех пор, пока не разнесут «Монумент» в клочья и не обыщут рассеянные в космосе обломки. Прогремел еще один взрыв. Пол содрогнулся. Корабль швырнуло в сторону. В этот миг Куай-Гон завернул за угол коридора. Впереди виднелось смотровое окно, затянутое транспаристилом — прозрачной сталью. Куай-Гон выглянул. Вокруг «Монумента», подобно красноперым хищным птицам, кружились пять тогорийских боевых кораблей. Два из них промелькнули прямо возле иллюминатора. Из их орудий вырвались зеленые залпы бластеров, нацеленные прямо в борт «Монумента». Протестующе взвизгнула металлическая обшивка. Коридор наполнился клубами едкого дыма. Но пушки «Монумента» замолчали. Куай-Гон понял почему. Меткими выстрелами вражеских бластеров орудийные башни были вырваны с корнем. На их месте плавали, посверкивая, как звезды, клочья оплавленного шлака. «Монумент» беспомощно дрейфовал в пространстве. Надрывались пожарные сирены, но из капитанской рубки не доносилось никаких приказов. Прямо к кораблю несся на всех парах тогорийский крейсер. Куай-Гон смотрел, как приближается вражеский корабль, и не знал, что предпринять. Бывали времена, когда он жалел о том, что одинок, жалел о своем утраченном падаване — Ксанатосе.