Лера побледнела.
— Короче, Эли, зови Айкена, — устало выдохнула она.
— Ого, — присвистнула блондинка. — Не думала, что все настолько плохо. Ладно, будет тебе Айкен.
Элиана вышла и через несколько минут вернулась в компании Айка. Объяснение нового материала затянулось до полуночи.
Даркус неслышно вышел из детской и уже собирался подняться к себе на второй этаж, но передумал. Он заметил, что Эйвилна все еще находится в гостиной. Сидит на диване с книжкой в руках. Декан подошел к двери, однако заходить не стал. Сквозь щель наблюдал за супругой.
Эйви была почти неподвижна, лишь изредка плавным, грациозным движением руки перелистывала страницы. Она вообще все делала изящно и величественно. Даже просто сидеть у нее получалось как-то по-особенному эстетично. Эта врожденная аристократичность когда-то очень нравилась Даркусу. Да и сейчас он невольно залюбовался супругой.
В какой-то момент Эйвилна оторвалась от книги. Видимо, почувствовала взгляд. Декан решил зайти в гостиную. Присел на диван рядом с супругой.
— Что читаешь? — задал вопрос вежливости, раздумывая, стоит ли рассказать о прогрессе в состоянии сына.
Даркусу хотелось и одновременно не хотелось говорить с Эйвилной про Илдреда. Декан подозревал, что супруга не поверит словам или же интерпретирует их по-своему. Он до конца еще не смирился с тем, что Эйви сдалась, и тем более ему жутко не нравилось, что она в штыки принимает его новую попытку излечить сына. Попытку, которая имеет все шансы оказаться удачной.
— Читаю свежую работу профессора Турса по ментальной диагностике, — охотно ответила Эйвилна. — Хочу опробовать его методику.
Кто бы сомневался, что супруга работает, даже несмотря на столь поздний час. Не в ее правилах тратить время на какой-нибудь легкомысленный женский роман.
— А как ваша поездка на ярмарку? — тоже чисто из вежливости осведомилась Эйви.
— Илди остался доволен, — ответил Даркус.
Эйвилна передернула плечами. Она не любила, когда супруг говорил о сыне так, будто тот испытывает настоящие эмоции, будто ему может что-то понравиться или не понравиться, будто он может быть чему-то рад или не рад. Она считала это кощунством. Все равно что про слепого сказать, что он прекрасно видит, а про безногого — что он прекрасно танцует. И Даркус знал об этом. Но не стал в этот раз щадить чувства супруги. Он уже принял решение рассказать ей о наметившемся прогрессе. Поверит или нет — ее дело. Но она должна знать. Декан был убежден, что на этот раз речь идет не о ложной надежде.
— Илди понравилось на ярмарке, — повторил Даркус. — От переизбытка впечатлений он устал и заснул. Но во сне улыбался.