На верхней палубе располагались каюты для офицеров, телеграф, офицерская кают-компания и мостик капитана. Связь со всеми отделениями дирижабля легко осуществлялась посредством переговорных звукопроводящих металлических труб, на конце каждой заканчивавшейся раструбом и сигнальным свистком.
Поначалу удивлялся. Как, думаю, в этот раструб можно говорить?! И еще слушать. Дайте мне микрофон с колонками. Хотя, оказалось, слышно было вполне хорошо. Дунешь в трубочку, так на другом конце свисток сигнальный срабатывает. Собеседник свисток снимает и все. Можно говорить и слышать, как эхом отдаются слова говорящего.
Конструкция нашего дирижабля представляла собой набор поперечных овальных шпангоутов, соединенных друг с другом продольными лонжеронами. Все это было обшито двухдюймовым листовым железом на заклепках, делавшим летящий в воздухе дирижабль наподобие подводной лодки для воздушных баталий.
Команда дирижабля оказалась относительно небольшой, по штату человек шестьдесят пять. Из принятых на службу императору. Несколько офицеров, лекарь на борту, матросы в пародвижительном, казематах, да и в других помещеньях. Дежурная команда сменялась через сутки. Ну и появился один вольный юнга, единоличным решением капитана оказавшийся на борту. Эскадренный ударный дирижабль (ЭУД) «Новик» входил в состав воздухоплавательной императорской эскадры под руководством адмирала Сежавина, выполнявшей задачи по охране воздушных границ Империи. И как впоследствии выяснилось из рассказов матросов и слов самого капитана, нес службу по всей Гран-Тартарии, но странным образом, во время парада я его не видел. А может не запомнил. Теперь уже не важно.
Когда капитан назначил меня флайт-юнгой, лишь значительно позже я понял его мотивы и глубину моего «попадания». Числясь формально в боцманской команде и не имея обязанностей, потому как «зеленый», в жизни у новоиспеченного юнги каждый день было множество работы.
Вахту я не нес, но каждый день боцман посылал меня на помощь то к одним, то к другим. Словом, был мальцом на побегушках. У трюмных проверял уровень питьевой и технической воды в цистернах вместе с креплениями крышек, проверял крепления многочисленных грузов и ящиков, набранных в порту отправления. При резких кренах дирижабля от порывов ветра грузы и ящики иногда смещались и падали, поэтому боцман отправлял новичка на всякий пожарный в помощь к трюмным, заниматься там погрузочно-разгрузочными работами. Потехи ради, новичку доверили и поштучный пересчет грузов.
Ну-ну, пошутили они. Я ведь тоже шутить умею. Прячу от трюмных «шутников» под соседнюю накидку незаметно от них один ящик. Во время пересчета считаю количество. Естественно, выявляется недостача по списку. Заставляют считать снова. Снова недостача. Обложив могучим тартарским, не умеющего считать, лопуха-юнгу, пересчитывают ящики сами. Недостача. Еще раз считают сами. Чешут голову от возникшей неожиданности, выбирают главного, того шутника, который пулей летит к боцману. Докладывать. Тем временем незаметно для остальных пристраиваю ящик обратно. По факту пропажи в трюмные кладовые приходит боцман с «шутником». Посчитают вдвоем груз, не поймут — нет ошибки. Другой раз считают — тоже самое, груз по количеству в порядке. От пустого вызова боцман злился, да и пропесочивал парой ласковых этого «шутника».