— Чегой?
— Да у тебя сказал торчать!
— А-а-а! Ну так сразу бы и сказал. А то сурьезно-мудрено как-то гришь. Заходи.
В небольшой комнатке, немногим больше моей, стояла аналогичная моей застеленная металлическая кровать и стол с аппаратом, похожим на помесь печатающей машинки, кассового аппарата и катушечного магнитофона. Строгий черный деревянный корпус аппарата, поблескивающий матовым лаком, был украшен табличкой «Ремингтон энд сыновья». Рядом, на маленьком столике, похожим на столик от швейной машинки стоял еще один аппарат поменьше, с несколькими кнопками. На стенах комнаты были развешены таблички с инструкциями, символами и предупреждениями.
— Что это? Телеграфные машинки?
Телеграфиста даже немного покоробило от тона, которым я это спросил:
— Моя новая любимица. Беспроводной телеграфный механизм системы «Ремингтон». Военная модель. Самый лучший телеграф в мире.
От его незатейливой рекламы используемого девайса так и хотелось засмеяться, но я сдержался. Мало ли как жизнь повернется.
— А то старая модель. Работает мало, но капитан держит. На всякий. А по сравненью с моей крошкой небо и земля.
Сижу за этим неиспользуемым девайсом. Отключенным, конечно. Новый аппарат, свою «крошку» телеграфист новичку не доверил. Подумаешь, цаца какая?! Дятел! Да у нас в приюте почти такой же стоял. Кнопочку нажмешь-лента с текстом и побежала. Всего-то, клавиатуру от печатной машинки добавили.
В руках держу таблицы вроде морзянки, с расшифровкой, для старой модели. Учу и тренируюсь тут, блин, Штирлиц я недоделанный. Нудное это дело. Через час нудного сидения я уже просто мечтаю в руках подержать свой утопленный смартфон со всплывающей на его экране клавиатурой. Раз уж ремингтоном с клавиатурой пользоваться нельзя. Дятел этот за деревенщину меня принял. У-у-у, маркони нашелся!
Как это можно выучить?! Тут не учить, тут ржать во весь голос надо. Ну, к примеру, буква П — «пи-па-по-ет». А «К» — «кон-чи-ла».
«В» — ви-да-ла.
«Ц» — цап-ли-на-ши.
Ну и все такое. Пока сидел-учил таблицы, телеграфист от меня радостно по-быстрому свалил, выделяясь своими совершенно истертыми сзади между ногами штанами. И я почти сразу понял, почему. Капитан и его офицеры были весьма строги к нарушению устава, поэтому лишний раз в шпульцы по делам не сбегаешь. Даже еду бачковые в телеграфную таскали. А работа нашего «дятла» была круглосуточной и заключалась в своевременном отслеживании поступающих из адмиралтейства и военных портов Гран-Тартарии сообщений. Телеграфной связи с соседними кораблями не было, все сообщения на соседние корабли отправлялись через «центр». Отправлял он туда и каждодневные записки-отчёты капитана адмиралу. Для такой работы по штату дирижабля должен был быть сменщик, которого на «Новике» по факту не было. А раз так, пришлось нашему телеграфисту обживаться в телеграфной.