В следующее мгновение баронесса Аннабель Эшрин покачнулась и едва не рухнула к моим ногам, лишь в последний момент успев схватиться за дверной косяк. Глупо захихикала, словно позабавленная собственной неуклюжестью.
Я осознала, что мать Ричарда пьяна в стельку. До меня донесся крепкий алкогольный запах ее дыхания. Синие глаза смотрели на меня совершенно бессмысленно. Баронесса явно не понимала, кто перед ней стоит.
– Здравствуйте, соболезную вашей утрате, – на одном дыхании выпалила я, поскольку должна была что-то сказать.
– Старый паук сдох – туда ему и дорога, – с трудом ворочая заплетающимся языком, проговорила она.
После чего опять хихикнула и круто развернулась на высоких каблуках. Правда, при столь резком маневре ее опасно повело в сторону, и я испуганно подалась вперед, готовая подхватить ее. Но баронесса удержалась и, покачиваясь, лениво прошествовала прочь.
Я задумчиво глядела ей вслед. Ну и как это понять? Мне можно войти или надлежит ждать появления кого-нибудь более вменяемого?
Впрочем, спустя минуту колебаний я все-таки переступила порог. Дом по-прежнему казался совершенно вымершим. Боюсь, если я решу и дальше оттаптывать порог в ожидании особого приглашения, то придется заночевать здесь.
Постанывая от тяжести сумки, я пересекла просторную светлую прихожую, в которой начиналась лестница на второй этаж, и вошла в гостиную.
Здесь тоже никого не было. На невысоком столике, стоявшем в окружении массивных кожаных кресел, я заметила несколько бокалов и початую бутылку вина.
Хм-м… Такое чувство, будто совсем недавно тут шел какой-то разговор, но, заслышав мои шаги, обитатели дома Эшринов поторопились разбежаться кто куда.
Я напрягла все свои силы и с трудом водрузила сумку на низкий диван. Все, считаю на этом свой долг по отношению к Ричарду выполненным!
«Неужели не взглянешь, что там?» – опять раздался соблазняющий шепоток гласа моего рассудка.
Я неторопливо обошла гостиную. Заглянула за плотные бархатные гардины, почти готовая застать там спрятавшегося слугу. Но нет, комната была совершенно пуста.
Муки любопытства стали настолько невыносимыми, что у меня нестерпимо зачесались кончики пальцев.
Ай, да была не была!
И я стремительными прыжками вернулась к сумке. Трясущимися от нетерпения руками рванула завязки, распустив их. При этом постоянно прислушивалась – не спускается ли кто-нибудь по лестнице, не раздастся ли рядом торжествующее восклицание Ричарда, поймавшего меня на горячем.
Но было по-прежнему тихо. И, замерев от собственной смелости, я заглянула в недра сумки.