“Народ в подавляющем своем большинстве туп, косн, и не хочет перемен,” — все верно, — “а Старик уже стар и скоро нам понадобиться новый Старик,“ — вот это да! — “Но почему Старик всегда должен быть стариком? Нам нужна свежая, молодая кровь. В идеале это была бы женщина,” — надо будет рассказать Одноглазому, пусть тоже посмеется, — “Но Семья из-за своей твердолобости никогда не пойдет на это. А вот если это будет молодой энергичный мужчина, пользующийся уважением не только в Семье, но и у соседей, обладающий яркой, эффектной внешностью, умеющий очаровывать, то почему бы и нет? Я говорю о тебе, Скок,” — О боги! Как это все верно, — “И с ним рядом яркая, умная женщина, которая поведет всю Семью навстречу будущему,” — О ком это она? — “Это будет беспроигрышный вариант! Потом твой дар, Скок…” — Мой ДАР?!
Мать твою, я же совсем забыл, что обещал Одноглазому ПОСМОТРЕТЬ на крыс. И ладно бы, если только Одноглазому, а то ведь и Старику тоже. Поймав меня в коридоре и придирчиво изучив ступню, он строго-настрого приказал ПОСМОТРЕТЬ и утром доложить.
Срочно отбросив все мысли о Марице, крысах, Одноглазом и прочих гнусностях, я закрыл глаза, расслабился… и тут ворвалась она!
Не знаю даже, как вам и передать то, что произошло потом. Это надо было видеть, слышать, чувствовать, нюхать и трогать. Она была как… Как Музыка, вот. Как ветер музыки и танцев, что обрушился на меня неукротимым Зовом, запахом, движением и чередой ярких образов.
Я вскочил ей навстречу, но она одним прыжком пересекла нору, толкнула меня обратно на лежанку и прыгнула сверху…
Как кто? Марица, конечно. Я разве не сказал?
О-о-о… Ничего себе… Как же тебе не стыдно то, а?
А если такой впечатлительный, то нечего и ходить на рассказки.
Ну, ладно, ладно. Не смейтесь над пацаном. Он же не виноват, что молодой и горячий, а я такой рассказчик классный. Все. Поржали и хватит. Продолжаю.
Что тут началось! Песня, концерт, симфония. Марица была как тысяча мелодий, звуков, па…
Послушайте, выведите все-таки этого маньяка, а то он совсем стыд потерял.
Я уже начал тихонько подвывать в такт ее движениям, когда она вдруг остановилась, крепко прижала меня к лежанке и зашептала в глаза:
— Уйдем со мной в Империю Страсти. Уйдем добровольно, сами и навсегда. Хочешь?
Еще бы я не хотел!
— Хочу.
Она сладострастно улыбнулась мне и изменилась лицом. Не то, чтобы глаза там выпучила от удивления или челюсть отвесила, нет. Она изменилась лицом. Глаза ее превратились в узкие щелки, нос укоротился и слегка расплылся, кожа пожелтела, а зубы расширились и вылезли изо рта. Она положила свои острые пальцы мне на горло и проскрипела: