Оказывается, они встретились с Ромом незадолго до начала заседания, чтобы решить все возникшие между ними разногласия, и каждый великодушно отказывался от места Главного, считая своего противника более достойным его. И только Галию удалось убедить Рома стать Дорогим Приятелем, как свершилось чудо. Сонм богов освятил своим присутствием историческую встречу двух претендентов, и Галию было объявлено, что своей целомудренностью и святостью Ром заслужил право стать одним из Богов Долины, чтобы из обители надзирать за своими верными чадами и помогать им всем и во всем, а он, Галий, не достойный столь высокой почести, пусть и дальше тянет лямку тяжелых земных проблем. С тем они и отбыли, не забыв захватить с собой смиренно улыбающегося Рома.
Услышав все это, пораженные до самых темных глубин своих широких светлых душ, бюрочлены пали ниц пред Галием и стали молиться. Все, кроме одного. Близкий друг и товарищ Галия Пособник не выдержал испытания доверием и страшно закричал: “Ты убил его, Галий!” “Пусть боги рассудят нас!” — вскрикнул оскорбленный неверием друга Свидетель Чуда и направил на Пособника свой посох. Корчи усомнившегося были не долгими, но мучительными. Увидев, что натворил, Галий отбросил страшный подарок бога, склонился над мертвым другом и зарыдал. И лишь только первые горячие слезы пали на лицо Пособника, судорога прошла по его телу, и он открыл глаза. Пораженные всем этим патриархи Храма единогласно избрали Галия дорогим приятелем Главным Бюрочленом Главным Слушающим Богов, а Пособника — первым заменителем Главного по божественным рассказам.
Эта история, когда я узнал ее, растрогала меня до глубины души. Я столько времени считал такого великого человека никудышным задолизом, а оно вон как обернулось. Великий неискупный грех на мне. Одноглазый же, зараза, смеялся до колик в животе, а отсмеявшись, посоветовал мне учиться, учиться, и еще раз учиться тому, как умеет великий Галий. "Стариком станешь", — пообещал он мне, как будто я и сам этого не знаю.
Долго ли, коротко ли, но мы прибыли в Огромный Зал Храма. Остановившись на пороге, и открыв глаза пошире, я с жадностью впитывал в себя необычные впечатления. Удивительной формы красные, белые, серебристые, зеленые, полосатые лежанки, скамеечки, диванчики, молельные места были раскиданы там и тут. Вокруг было сухо и тепло. Множество служек и дозорных сновали туда-сюда и без сомнения у всех были очень важные дела.
— Вот дармоедов-то, — пробормотал Одноглазый и даже хотел сплюнуть, но я вовремя пихнул его локтем в бок. Ничего святого у человека нет!