— Когда вернется месье д'Анж?
— Не могу сказать.
Зато Энн хорошо знала, сколько времени занимает дорога в экипаже в Дувр и обратно.
— Я хочу знать расписание поездов в Дувр.
— Tres bien. Я пошлю лакея на вокзал.
— Я никогда не ездила на поездах. — Энн нарушила этикет, который не позволял господам откровенничать со слугами. Но Энн и до этого нарушала приличия, которые гласили, что старым девам негоже связываться с мужчинами, чьей профессией стало ублажение дам. — Скажите, женщине безопасно ехать одной, без сопровождающего?
— Вполне, мадемуазель. Дувр всего в шестидесяти трех милях от Лондона — расстояние небольшое. Во многих вагонах есть женские купе. Я вас провожу, а в Дувре встретит возница или конюх.
Энн еще раз поступилась гордостью.
— Моя поездка не запланирована. Как вы считаете, на вокзале удастся нанять кеб?
Рауль смотрел в некую точку за ее спиной.
— Если позволите высказать мнение, я бы организовал транспорт еще до того, как сел на поезд в Лондоне. Женщине небезопасно бродить по вокзалам.
Дувр был портовым городом. И если не существовало стоянки кебов при вокзале, она находилась где-то поблизости.
— Придется рискнуть, — вздохнула Энн.
— Мадемуазель, вы можете дать телеграмму и приказать, чтобы вас встретили. Я позабочусь обо всем после вашего отъезда.
Какое простое решение! Имение родителей граничило с окраинами города. Конюх встретит ее с кабриолетом. В каком же вакууме она жила! Не только не знала иены на хлеб, но во всем зависела от слуг.
Хватит! Довольно!
— Превосходное решение. — Энн приветливо улыбнулась. — Мне нужны принадлежности для письма.
Если Мишель не вернется до ее отъезда, она оставит ему записку и объяснит, что обстоятельства сложились таким образом, что ей необходимо покинуть Лондон на день-два. Краска залила ее щеки. В Дувр невозможно возвращаться без корсета. Скоро все слуги узнают, что она неподобающе одета. И весь свет узнает о ее связи с Мишелем д'Анжем.
— Пришлите мне горничную помочь одеться.
Рауль поклонился, но она так и не заметила выражения его лица.
Дым и пар струились от запитых водой обгоревших стен спальни. Майкл опустил глаза на тело, съежившееся на ложе пепла и обнаженных пружин. Неузнаваемо. Ни малейшего намека на серебристую шевелюру и серебристые насмешливые глаза. Лицо и череп размозжены.
Майкл сражался бок о бок с пожарной командой, которая заливала пожар в доме Габриэля. А потом прокладывала путь в спальню. Слишком поздно.
Габриэль умер до того, как вспыхнул огонь.
Кончилось утро, прошел полдень. Битва была окончена.
Майкл дрожал и не понимал, почему ему холодно в то время, как стены продолжали дымиться от жара.