— Но тебе это нравится?
— Да. — Майкл говорил правду.
Энн почти поверила ему. Как верили и все прочие, которые его нанимали.
— Не представляю, как ты можешь не понравиться женщине. — Его смуглая, огрубевшая кожа погрузилась в ее мягкое тело. Преодолев страх перед мнением общества, Энн решилась:
— Я хочу, чтобы ты стал моим любовником. Хочу испытать близость, о которой ты мне рассказывал. Жить вместе — как мужчина и женщина. Один месяц, если ты тоже этого хочешь.
Майкл наклонился и нежно поцеловал ее клитор.
— Plus que la mort elle-meme , — пробормотал он.
Прежде чем она успела перевести — Энн даже сомневалась, правильно ли она расслышала его слова, так сильно билось ее сердце, — вихрь вознес ее на вершину страсти, где рассеялось прошлое с его ненавистными болезнями, смертями и необходимостью принимать решения.
Каждый толчок колеса навевал очередное воспоминание: хриплый, сдавленный крик Майкла, его твердый, возбужденный пенис, длинный, в шрамах палец, измазанный ее кровью. Снова и снова Энн мерещились слова: «Plus que la mort elle-meme». Она не сумела правильно перевести или не так расслышала.
Кеб остановился у бордюрного камня. Энн посмотрела сквозь небольшое заляпанное квадратное окошечко. Старый кирпичный дом, возле которого они остановились, выглядел теперь иначе. Энн чувствовала, что и сама изменилась. Накануне она собиралась оплатить услуги Мишеля д'Анжа. И даже не мечтала, что он подпустит ее к своему телу, к своей жизни.
Выбираясь из экипажа, она споткнулась. Неказистая старая дева! Руки о перчатках похолодели. От страха.
Прошлая ночь коренным образом изменила ее сущность. А проведенные с Майклом дни круто изменят ее жизнь. Ей больше не вращаться в кругу респектабельных сограждан.
Энн подала мрачному кебмену шестипенсовик. Интересно, сколько Майкл заплатил вчера вечером за экипаж? Больше, чем она сейчас?
Двери дома растворились, стоило Энн подняться по ступеням.
— Мисс Эймс. — Благообразный дворецкий лет пятидесяти с редеющими рыжеватыми волосами отступил в сторону. Спину он держал очень прямо, словно жердь.
Энн попыталась представить, как он обращается с женщинами — как Майкл с ней или по-другому? И не смогла.
В черном сюртуке с галстуком дворецкий казался образцом английской респектабельности. Он не выразил ни малейшего удивления по поводу двенадцатичасового отсутствия госпожи и спрятался за маской, которую слуги надевают, чтобы не вызвать неудовольствия господ.
— Позвольте принять вашу накидку.
Слуги в Дувре, большинство которых служили еще ее родителям, обращались к ней «мисс Энн». Однако и их лица всегда были столь же бесстрастны. Энн ощутила приступ одиночества. А вслед за ним нахлынула волна стыда. Никогда прежде она не задумывалась о сексуальной жизни слуг.