Энн старательно контролировала дыхание.
— А как вы догадаетесь, что я подготовлена должным образом?
— По состоянию вашего тела: оно станет горячим и влажным, — откровенно ответил Майкл. Но ее тело уже горячее и влажное!
— Сколько раз… вы способны довести женщину до оргазма? — Капюшон упал ей на плечи, и Энн судорожно сжала руки на коленях, чтобы не нахлобучить его обратно.
Сидевший рядом с ней мужчина казался красивым и опасным. А его в ней привлекали деньги. Но даже деньги не могли скрыть серебристые пряди в ее волосах.
— Столько, сколько ей захочется. Сколько ты пожелаешь, mon amour.
Французское выражение резануло слух, выдавая происхождение Майкла. Голос его был глубоким и мелодичным, необычайно соблазнительным. Он обещал женщине все наслаждения рая; все, что только способна вообразить старая дева.
— Пожалуйста, не называйте меня так. Я не ваша возлюбленная, а хозяйка. — Энн была напугана силой своего желания. Она боялась сидевшего рядом с ней мужчину и того, что он мог ей дать.
Боже, что она натворила!
Ее старые, больные родители умерли меньше года назад. А она вместо того, чтобы их оплакивать, пустилась во все тяжкие.
Ее обуревали желания, о которых старой деве даже думать не полагалось.
Его горячее дыхание опалило ей ухо.
— Вы говорили, что представляете, что произойдет в постели, когда мы окажемся там вдвоем?
Энн сидела неподвижно и очень прямо, как во время ее единственного неудачного сезона, когда ей, богатой наследнице, в глаза говорили комплименты, а за спиной насмехались. Ей очень не хотелось, чтобы и этот мужчина над ней смеялся.
— Я представляю, как происходит спаривание, месье.
— Вот как? Тогда расскажите мне, мадемуазель, что случится, когда я уложу вас в постель.
Энн облизала пересохшие губы. Что он себе позволяет?
— Вы соедините свое тело с моим.
Животных не тревожит неудача или неумение. Энн окутала тьма, не имевшая ничего общего с темнотой на улицах. Влажный жар коснулся ее волос. Майкл принудил Энн поднять на него глаза. Он загородил дверцу экипажа, в то время как его тело льнуло к ней.
— Вы когда-нибудь видели раздетого мужчину, шери?
Следовало поставить его на место. Энн платила за то, чтобы он ублажал ее тело, а не развлекал французскими словечками. Но она неожиданно обнаружила, что не в силах этого сделать.
Еще никто не называл ее дорогой, дорогушей или любимой не то что на французском, но даже на английском языке. Родители звали дочь просто Энн, слуги — мисс Энн, а все остальные — мисс. И так будет продолжаться до конца ее жизни.
Она вдохнула острый аромат табачного дыма вместе с запахом чистого здорового мужского тела.